Моя цена – жизнь
Шрифт:
«Зверье или же охотники на ведьм?».
Ждать ответа пришлось недолго – вскоре увидела нарушивших местный покой виновников.
– Куда она подевалась? – нервно проговорил стражник, озираясь по сторонам.
– Где-то тут затаилась, – ответил другой маг.
Неожиданно откуда-то из ближайших ко мне ветвей вылетела сова, очень похожая по окрасу со мной. Видимо, судьба решила сделать мне подарок и дать передышку.
Трое инквизиторов, завидев несчастную птицу, мгновенно обернулись и бросились за ней. Один стражник остался ждать с магической сетью наготове, чтобы набросить на бедолагу,
До несчастной жертвы оставалось только крыло протянуть, когда один из преследователей, вдохновленный близким успехом, не вписался в поворот. Вернее, вписался… в пышную хвойную ветку и камнем свалился наземь. Я едва сама не отправилась вслед за ним, не сумев сдержать смех. В ночной тиши раздалось мое «ух-ух», на которое, к счастью, никто из стражников не обратил внимание. Все были заняты – кто-то поимкой обалделой совы, а кто-то потирал ушибленные места, издавая при этом непристойные ругательства. Хоть бы уши мои пощадили!
Еще несколько мгновений активной погони – и сова оказалась пойманной в сеть. Скорее всего, довольные стражи мысленно потирали ручки и одной ногой были в своих постелях, решив, что ночная погоня на этом закончилась. Однако для уверенности бросили в нее заклинание, нейтрализующее магию, и… ничего. Птица, естественно, осталась птицей. Покрутив в руках испуганную сову, стражники почесали затылки и отпустили ее. Несчастное существо уносилась прочь с невиданной скоростью. А я мысленно посмеивалась над их неудачей.
– Что мы ему скажем? – сокрушенно спросил один из магов.
– Нам точно головы не сносить. Вы же видели, что Лонгинистер был не в себе от ярости, – раздался еще один мужской голос.
– И чего так из-за бабы злиться? Взял бы лучше, уложил в койку и преподал ей хорошенький урок, как по ночам к мужикам в окна лазить, – сказал какой-то молодой стражник, и раздался громкий хохот.
– Да она, скорее всего, за этим и приходила к нему, а он, видимо, не понял, напугал бедную девицу, та и сиганула со страху в окно… – с сочувствием проговорил инквизитор.
– Он же правильный у нас. Не то что его папаша. До сих пор по молоденьким ведьмам шастает.
– Ладно, пошли, нам еще головомойку пережить предстоит, – четверо магов обернулись и полетели прочь в сторону столицы. Наконец, можно было перевести дыхание и спокойно отправиться домой.
***
Едва я влетела в окно и приняла человеческий облик, как встретилась с разгневанной Тиррой. На ней было вчерашнее платье, а под глазами залегли темные круги. Похоже, она так и не ложилась спать. Тяжело вздохнув, подобрала одежду, лежавшую там, где я ее сбросила.
– Это так ты устала, да? – она стояла, сложив руки на груди, и сверлила меня возмущенным взглядом. – Даже спрашивать не стоит, где была, и так все ясно. – Тирра прикрыла глаза в попытке успокоиться, села на стул и уже с интересом, смешанным с беспокойством, спросила: – Как все прошло?
– Никак, – еле слышно отозвалась на вопрос. В комнате воцарилась тишина, которой я и воспользовалась – неторопливо оделась, заплела растрепанные волосы в длинную косу и с толикой грусти посмотрела в окно, избегая встреч взглядом с младшей сестрой. Близился рассвет, разгонявший тьму ночи золотыми, пока еще холодными лучами солнца.
– Не подействовало? – услышала тихий голос подруги, выдающий ее волнение.
– Не смогла, – так же тихо призналась я и повернулась к ней лицом.
Тирра смотрела на меня с сочувствием. Поддавшись внезапному порыву, подошла и села перед ней на пол, обняла за талию и положила голову на девичьи колени. Спустя мгновение ощутила легкое успокаивающие поглаживание по волосам. О том, что чуть не попалась в лапы стражников, решила умолчать, и так Тирра оторвется на мне по полной, по взгляду вижу, что не промолчит. А лишний раз подвергать ее переживаниям не хотела. Несмотря на бойкий характер сестренки, она была очень ранимой и любящей. Сейчас, как никогда ранее, мне нужно было чье-то утешающее присутствие, и я ее ощущала. Осознание того, что не одинока, теплом разлилось на израненном сердце.
– Ты знаешь, что я не смогу без тебя? – нарушила она молчание. – Чем ты, вообще, думала? – Тирра отчитывала меня, словно маленького ребенка. Перед смертью тетя Хельга взяла с нас обеих клятву, что мы будем заботиться друг о друге. Скорее всего, поэтому подруга и считала, что имеет право указывать мне на ошибки. – Лея, да тебя бы на костре сожгли, если бы удалась твоя затея и открылась правда! Ты это понимаешь? – я почувствовала, как напряглась ее руки, лежавшая на моей голове. Тирра пыталась говорить спокойно, но, казалось, вся серьезность ситуации только сейчас начала до ходить до меня. – Ты хотела нарушить один из первых пунктов правил для черных магов – воздействие на светлого без полученного на то согласия.
– Тирра, давай не будем, – я подняла голову и с мольбой посмотрела на подругу. – Голова раскалывается. Со мной все хорошо, правда.
– Голова? Из-за перелета? – непонимающе спросила она и попыталась меня отодвинуть, чтобы заглянуть в глаза. – На что силы потратила? – подруга прищурилась. – Только не говори, что он тебя видел, – Тирра так сильно побледнела, что я испугалась за нее.
– Вряд ли, – поспешила ее успокоить.
– Ох, Лея… – сестренка печально вздохнула.
– Нет, никто не понял, что это была я! – на этот раз произнесла более решительно, чтобы развеять беспокойство. – Я позаботилась о магическом следе. И про морок тоже не забыла, – нахмурилась от того, что она могла так обо мне подумать, понимаю, на ее месте я накрутила бы себя еще хуже, но все равно обидно.
– Тогда что не так?
– Элан знает, что к нему в комнату пробрался маг воды. Пришлось быстро скрываться и выдать свою природу.
– Думаешь, будет искать? – осторожно поинтересовалась сестренка, и я пожала плечами.
– Не совсем, – ответила ей неопределенно.
– Так и буду тянуть из тебя по слову? – она вздохнула и ущипнула меня за бок, отчего я взвизгнула. – Лея, только не обижайся… – начало не предвещало ничего хорошего, – ну вот честно, когда дело касается магии, то тебе в силе, смелости, умениям… да во многом, нет равных! Но такое впечатление, что одна мысль об Элане вызывает у тебя помутнение рассудка.