Моя чужая роль
Шрифт:
— Ммм, боже, как вкусно…
— Ты варвар! — шокировано распахнула глаза Стефани.
— О, да, я варвар, — он откусил огромный кусок и запрокинул голову, — божественно!
— Ты некультурный, невоспитанный, несдержанный эгоист! Дай укусить!
— На, — он протянул ей уже изрядно погрызенную ногу и тихо рассмеялся, — ешь и не завидуй.
— Ммм, правда офигенно, — она дожевала мясо, посмотрела на Стива, уже обгрызающего кость, вздохнула, — мало взяли.
— Да ладно, там есть и кроме курицы что поесть, — он стрельнул глазами на пакеты и интригующе приподнял брови: — Сыр будешь?
— Хватит, уймись, — фыркнула Стеф, — ты не настолько голодный.
— Откуда ты знаешь, насколько я голодный?
— Мы вместе ели пирожки и сейчас курицу, это уже много.
— А я всегда много ем.
— Не замечала.
— Ты просто мало приносила, — ухмыльнулся Стивен. — А на природе у меня вообще просыпается зверский аппетит.
Стефани посмеялась, потом предложила:
— Тут чуть выше по трассе есть место с красивым видом, можно поехать туда и культурно поесть на природе. Хочешь?
— Вези, — кивнул парень. — Только быстро, иначе я сейчас наброшусь на эти пакеты без всяких приборов.
— А у нас и так нет никаких приборов, будем есть руками.
— Обожаю есть руками, — рассмеялся он. — Долго ещё?
Они сидели почти у самого края, на пустынной дороге не было ни одной машины до самого города, внизу светились немногочисленные окна школы, так далеко, что казались сбежавшими с неба звёздами. Тёмное пятно озера изредка поблёскивало искрами бликов, в деревьях посвистывала одинокая птичка, потом улетела и её стало почти не слышно. Над городом висел лёгкий туман, камуфлируя огни улиц и превращая побережье в чуть светящуюся дымку, озаряемую редким проблеском маяка.
— Слушай, как тут круто, — Стивен бросил в мусорный пакет последнюю кость и вытер руки салфеткой. — Как ты нашла это место?
Стефани пожала плечами, обгрызая свой кусок:
— Просто решила поехать в другую сторону, хотелось сбежать из этого улья.
— А, — он отодвинул пакеты и улёгся на траву, оперевшись на локоть. — Сама?
— С Крисом, — нехотя ответила она, Стив криво улыбнулся, помолчал, потом тихо вздохнул:
— Я тебя не понимаю. Ты такая классная, а он такой убогий, что… чёрт! — он хлопнул ладонью по земле, качнул головой. — Он мне постоянно напоминает представителя породы этих, знаешь, недособак, которые вечно трясутся на своих спичечных ножках, мёрзнут и пучат банки в разные стороны. — Он изобразил глаза хамелеона, Стефани чуть не подавилась от смеха, зажала рот ладонью, парень посмотрел на неё, дёрнулся и поднял ладони: — Эй, я не хотел никого обидеть, у всех свои вкусы. Ты говорила, что у тебя есть собака, но породу не называла, я не подумал…
— Расслабься, — улыбнулась она. — Моя собака побольше меня будет, я тоже не люблю декоративные породы.
— Фух, — выдохнул он, обмахнулся ладонью. — Я успел перепугаться. У моей бывшей девушки был этот пробник собаки, ну и гадость, буэ, я его терпеть не мог, — он изобразил выпадающий язык и передёрнул плечами. — Звонит мне, говорит: «Я с Адамчиком в больнице, он сломал лапку». Я думаю, ну нифига себе, надо же, даже в этом крысо-кузнечике проснулась жажда приключений! Спрашиваю — как он умудрился? Она говорит: «Он с дивана прыгнул».
— Выздоровел Адамчик? — сдерживая смех, спросила Стефани, Стивен махнул рукой:
— Не успел. На него наш барабанщик сел случайно, а когда заметил, было уже поздно. — Стивен притворно вздохнул, — потом потребовал с меня ящик пива, за моральный ущерб своей чувствительной задницы. Надеюсь, в следующей жизни Адамчик родится чем-нибудь более прочным. — Он изобразил всхлипывания, закрыл лицо руками и простонал сквозь смех: — А, капец, я чудовище!
Стефани уже не могла сдерживать смех, хотя и понимала, что это грубо, неправильно и вообще со всех сторон некрасиво. Глубоко вдохнула, взяла себя в руки и провозгласила:
— Знаешь… я тоже чудовище, да простят меня души всех недособак, на которых случайно сели.
Стивен отсмеялся, перевернулся на спину, закинув руки за голову:
— Я всегда хотел щенка, но мне не разрешали, у мамы на них аллергия. А какая у тебя собака?
— Вот такая! — радостно раскинула руки всю ширь девушка. — С вот такенной мордой, вот такими лапами и вот такенным грудаком! Когда родители согласились купить собаку, единственным моим требованием было, чтобы её можно было обнимать и она была добрая.
— И как? — с улыбкой повернулся к ней Стивен, Стеф догрызла курицу и убрала кость, вытерла руки и тоже растянулась на траве:
— Отлично. Этот плюшевый комок добродушия настолько крепкий, что я могу сжимать его изо всех сил и ему всё нравится.
Стив хмыкнул и тоже перевернулся на бок:
— А я всегда хотел бойцовую. Зачем нужна собака, если она не сможет тебя защитить?
— Если он добрый, это не значит, что он слабый, — надулась Стеф. — Он меня как-то от грабителя спас. И ещё он очень умный.
— Я понял, — улыбнулся Стивен. — Не любишь агрессию?
— Не люблю, — она почему-то вспомнила его холодные глаза и скальпельный шепот: «Изуродую», передёрнула плечами, тихо добавила, отводя взгляд: — Я сегодня тебя реально испугалась, Стив. Не делай так больше.
Он мигом окаменел лицом и замер, потом сел и прямо посмотрел на неё, медленно шевеля губами, как будто подбирал слова и сразу понимал, что они не подходят. Стефани тоже поднялась, опять ощущая внутри смёрзшийся в комок старый страх.
— Стивен, это было только раз и больше не повторится, мы со всем разобрались…
— Стой, — он поднял ладонь, потом сжал её в кулак и медленно опустил, посмотрел в небо и качнул головой, — ты не понимаешь, о чём говоришь. Стефани, просто послушай и задумайся, пожалуйста, — она с усилием выдохнула и сдержала желание спорить, кивнула, приглашая его продолжать. Парень чуть расслабился и улыбнулся уголками губ: — Знаешь, может, это несовременно звучит, но я не поклонник феминизма и вообще всей этой фигни про равенство полов. Потому что равенства тут нет и быть не может никогда, даже если человечество научится печатать детей на принтере. Некоторые вещи в этой жизни нужно просто принять, и одна из них то, что мужчины сильнее женщин. — Он улыбнулся в ответ на её недовольный вид, качнул головой, — нравится вам это или нет, но это так. Мужчины изначально предназначены для того, чтобы держать удар и бить самим. Габариты тела, усиленные кости, гораздо более лёгкий и быстрый набор мышечной массы, ну, ты знаешь, что я тебе объясняю… В общем, в бою «мужчина против женщины» у женщины нет никаких шансов, вообще никаких. — Она опять фыркнула, но перебивать не стала, он улыбнулся, — но природа, как обычно, на такой случай подстраховалась, у неё всегда работает «защита от дурака», которая вшита на подсознательном уровне у всех нормальных мужчин. И она нам всем говорит, что женщин бить нельзя.