Моя чужая. (Не)вернуть любовь
Шрифт:
— Не могу больше, — хрипит едва слышно и впивается в мои губы поцелуем.
***
Демьян
Крышу сносит моментально. Меня встряхивает от желания, кровь толчками бьет в пах.
Хочу ее. Не могу… Люблю… Ладони скользят по шелковистой коже бедер, жадно сминая халатик. Думал ведь просто проехаться, посмотреть — как она? Новый дом, первая ночь тут… А в итоге сейчас прижимаю к стенке самую охрененную девушку на свете и до дрожи боюсь услышать «Нет».
Поменялись мы с тобой местами, Аленка моя. Когда-то
Короткими рывками пью кислород, только чтобы не дать ни мгновения передышки.
Все, кончилось терпение. Не могу ждать — это пытка, которой больше не вынесу. Пусть решает. Сейчас.
Аленка дышит рвано и часто. Ее пальчики мнут рубашку на моих плечах, ноготки приятно царапаются.
Но я чувствую — она беспокойна. Не может расслабиться, позволить себе больше. Скорее угадываю, чем понимаю, что причина не во мне. Точно. Спальня… то есть, детская… а, черт! Не здесь нужно! Разбудим ребенка!
Подхватываю Аленку на руки и несу в комнату напротив. Там кабинет рабочий. Плевать.
Опять прижимаю к стенке и, уже совершенно потеряв всякий контроль, ныряю ладонью под короткий подол халатика.
Стону от восторга, почувствовав, как там все мокро и горячо.
Все такая же отзывчивая, маленькая моя. Такая же… сладкая. И, дав волю кипевшим внутри чувствам, дергаю за шелковый поясок, оставляя любимую без одежды.
***
В себя прихожу уже на диване.
Мы с Ястребовским оба голые и мокрые от пота. Демьян облапил меня, будто медведь, ногой придавил и все еще внутри, будто хочет лишний раз доказать, что случившееся — не сон.
Боюсь пошевелиться.
Не знаю, как реагировать на собственную слабость.
На языке вертится банальное: «это ничего не значит». Но мне кажется, что стоит заикнуться — и Демьян в прямом смысле заездит меня до самого рассвета, чтобы не осталось сил на разговоры.
— Я тебя люблю, — нежный шепот звучит оглушающе.
Застарелые шрамы дают о себе знать — вспыхивают тянущей болью. Любовь… Больше не верю этим глупостям. Всего лишь похоть, в том числе и у меня. Я ведь живая женщина, с нормальным либидо. Интима у меня не было почти год. Вот и все.
Ястребовский все понимает, стискивает крепче.
— Не веришь, да?
Гладит по обнаженной спине, перебирает волосы на затылке. Часть меня хочет растаять у ног мужчины и послать все сомнения к черту, но другая не дает. Мы оба слишком изменились. Нового Демьяна я не знаю, а со старым связываться не хочу.
— Дём…
— Постой, не говори ничего. Я понимаю, что… Черт, — выдыхает зло. — Что все непросто. Но я все равно буду рядом. Ты не сможешь прогнать — я просто не уйду. И Наденька — она тоже дорога мне. Как дочь.
До боли прикусываю губу. Сладкие слова! Но ребенок — это не игрушка.
— Давай поговорим позже, —
Демьяну это не нравится. Чувствую его злость и недовольство. А как же! Аленка не бросилась на шею, захлебываясь ответным признанием.
Но он прав — все не просто. Мне нужно еще немного времени. А секс… Что ж, это еще не повод для отношений.
Глава 40
— Какая-то ты сонная… Опять дочка концерты устраивала?
Вроде бы голос Ульяны звучит заботливо, а в глазах хитринка. Я вновь широко зеваю, чтобы хоть так скрыть смущение.
— Н-нет… То есть да. Маленькие дети такие беспокойные. Ну ты знаешь…
— И взрослые дяденьки тоже, — смеется Ульяна, а я все-таки краснею.
— Очень заметно, да? — интересуюсь вяло.
— Да он так на тебя смотрит, что просто ух! Как на тебе платье еще держится?
Ульяна во всю веселиться. В легком сарафане и с распущенными волосами — она напоминает богиню плодородия: веселую, фигуристую и безумно красивую. На нее оборачиваются мужчины. А женщины провожают восхищенными и завистливыми взглядами.
Я тоже немного завидую, по-доброму.
Ульяна собирается начать свое дело, маленькую ферму хочет. Уже и участок земли присмотрела, очень удобный. Идет оформление документов.
Она вся в приятных хлопотах, а я…
— Как я еще на ногах держусь, — бурчу, делая крохотный глоток чая. — Это не мужчина, а секс-террорист какой-то.
Ульяна только глаза закатывает, но не комментирует. А что тут скажешь?
При любой удобной возможности Демьян спешил доказать, кто моему телу хозяин. Не то, чтобы мне не нравились подобные методы… Щеки заливает румянец. Кому я вру?
То, что происходило с нами в горизонтальной плоскости нельзя было назвать нормальным. Даже в прошлом Демьян не проявлял такого пыла, а я не отвечала так жарко.
Если бы не Наденька, мы бы просто заперлись в комнате на месяцок-другой, выбираясь только поесть или попить.
Кстати о еде.
— Салат у них испортился, что ли, — морщусь, отодвигая тарелку с цезарем. — Как ты его ешь?
Ульяна моментально подбирается, смотрит так, что я даже пугаюсь.
— Что такое? — ерзаю на стуле. — Это мне не повезло, да?
— Смотря как сказать… У тебя критические давно были?
Распахиваю рот, и тут же закрываю обратно. Кидает в жару, а потом в лютый холод. Отвожу глаза, силясь сосредоточится на элегантной обстановке кафетерия. Я пришла сюда перекусить после работы. Заодно и с Ульяной повидаться.
Видимо, зря. Сегодня подруга странно себя ведет. И вопросы у нее дурацкие.
— Ульян, я же…
— Помню-помню. Ну так что? Когда были?
А вот это уже начинает злить. Встать бы и уйти, но рука тянется к телефону. Там календарь. А в календаре…