Моя девочка
Шрифт:
Просыпаюсь от ощущения пустоты. Я всегда четко чувствую, когда мой Ангел не рядом. Я заботливо укрыт нашим совместным одеялом, но моя девочка не со мной, а где-то, видимо на кухне, из которой доносится ритмичная музыка и звон посуды. Ангелина вдруг решила, что ей нужно учиться быть хорошей женой, хозяйкой и каждый день готовить мне завтраки. Как по мне, это лишнее, я бы предпочел завтракать на ходу, на работе, и провести это лишнее время с ней. В постели, заниматься утренним сексом или просто прижимать ее к себе, шепча ей на ушко нежности или расписывать ей в красках все то, что я хочу сделать с ней днем, в моем офисе в обеденный перерыв,
Поднимаюсь с кровати, иду в душ, быстро освежаюсь, приводя себя в порядок. Надеваю заботливо приготовленную для меня, выглаженную, черную рубашку и
брюки. Выхожу в гостиную на поиски своих часов, проверяя на ходу рабочую почту в телефоне, ощущаю запах чего-то вкусного. Застываю на пороге кухни, наблюдая самое красивое и эротичное зрелище. Ангелина как всегда в моей белой рубашке на голое тело, стоит возле плиты, что-то помешивает и танцует в такт музыки, виляя аппетитными бедрами. И нет никакой гарантии, что я сегодня не опоздаю на работу. Черт, а у меня было запланировано очень важное совещание. Вот как она мне прикажет сдержаться и не взять ее на нашем кухонном столе, срывая рубашку с ее тела?
Медленно подхожу к моей девочке, обнимаю ее за талию, впечатывая в свой уже каменный член, убираю ее красивые, шелковистые волосы в сторону, оголяя ее нежную шею, целую, слегка прикусывая кожу.
– Доброе утро, - говорит мне Лина, откидывая голову на мое плечо, млея от моих ласк, и сама же неосознанно дразнит, потираясь попкой об мой член.
– Доброе, - шепчу ей на ушко, забираясь рукой под рубашку. Поглаживаю животик, сжимаю упругую грудь, перекатывая, набухающие в моих руках соски. И все. Совещание и ее первые пары летят к черту. Молча, тяну руку к плите, выключая ее. Разворачиваю мою податливую девочку к себе, подхватываю и сажаю на стол, впиваюсь в сладкие губы, целую, срывая с нее рубашку. Ее пальчики нежно касаются моих рук, целует меня сама, пока я играю с ее грудью, немного щипая розовые, нежные бусинки сосков. Ее стоны обжигают мои губы, и заставляют забыть о реальной жизни, посылая ее на хрен. Всегда был ответственен и разделял отношения и работу, не позволяя себе опаздывать и заставлять людей ждать, но с ней это невозможно, я как пацан, не знавший женщин, хочу ее всегда и везде. Не могу приказать себе остановиться и взять себя в руки. Лина выгибается от моих ласк, пододвигается ко мне ближе, резко дергается, когда я немного щипаю ее за сосок, прикусывая вкусные губки. И тут же врезается промежностью в мой давно уже каменный член. Слегка ахает, широко раскрывая глазки.
– Да моя сладкая девочка. А ты как думала? Будешь знать, как ходить полуголой с утра, виляя бедрами, - впечатываюсь в нее изнывающим членом, который рвется наружу, желая вновь ощутить ее. Моя девочка усмехается, немного стонет, пытаясь справиться с моей рубашкой, уже дрожащими руками расстегивая пуговицы, и вдруг резко замирает. Разрывает наш поцелуй, слегка отталкивает меня, торопливо спрыгивает со стола, прикрывая рот рукой, и убегает в ванную. Ничего не понимаю, бегу за ней, но она закрывает дверь перед моим лицом.
– Лина, немедленно открой дверь!
– что за гребаная привычка у женщин всегда прятаться и закрываться когда им плохо? Она не отвечает, но я слышу, что ее рвет, и вот это мне совсем не нравится.
– Маленькая, открой мне, пожалуйста, - уже спокойно говорю, желая находиться рядом с ней, и понять в каком она состоянии. Черт, это может быть последствие ее черепно-мозговой травмы, о которой нас предупреждал врач, но вселил надежду, что, скорее всего ничего подобного не будет.
– Лина!
– громко кричу я, начиная сходить с ума от волнения, и накатывающей на меня паники.
– Сейчас, подожди минуту, - сдавленно просит она, и я слышу, как ее вновь рвет. Жду. Облокачиваюсь на дверь, успокаивая себя, что это может быть банальное отравление, и я зря переживаю о последствиях травмы. Проходит несколько минут, слышу звук льющейся воды и когда я уже решаю для себя, что если моя девочка сейчас же не выйдет, я вышибу дверь, Ангелина открывает мне, медленно выходит из ванной, одетая в тонкий, коротенький черный халатик. Немного бледная, глубоко вдыхает, словно борется с тошнотой.
– Все хорошо, - опережая мои вопросы, отвечает она.
– Что ты ела с утра?
– спрашиваю ее, подхватываю за талию и веду за собой в гостиную, сажусь на диван, усаживая маленькую, себе на колени.
– Я ничего не ела, выпила только стакан сока, - глубоко вдыхает, опускает голову мне на плечо, крепко обнимая меня, жмется ко мне.
– И давно тебя тошнит?
– спрашиваю я, поглаживая Лину по волосам, а у самого тысяча мыслей ураганом проносятся в голове.
– Нет, сегодня все было хорошо. Я прекрасно себя чувствовала, тошнота накатила резко и неожиданно. Прости.
– За что ты просишь прощение?
– Ну, вообще-то перед этим, мы чем-то занимались, - усмехается она, поднимая голову, и уже выглядит вполне здоровой, с румянцем на щеках. Хочу улыбнуться и сказать, что мы обязательно продолжим то, что начали, но в голове как в замедленной записи прокручиваются ее слова и останавливаются на одном.
– Что значит, сегодня было все хорошо?
– спрашиваю я, обхватывая ее подбородок, ища ответы в ее глазах, которые не умеют врать.
– Когда еще тебе было плохо?
– Позавчера утром меня тошнило, когда ты отвозил меня в университет, но потом все прошло, правда. А вчера..., останавливается.
– Что вчера?!
– требовательно спрашиваю я, немного повышая тон.
– Вчера, меня тоже вырвало рано утром перед завтраком, - виновато говорит она, пытаясь отвести взгляд.
– Но потом опять все хорошо было, и я не стала тебе об этом говорить. Прости, на меня как- то волнами находит и сразу отпускает, - оправдывается она.
– Сейчас тебе хорошо?!
– спрашиваю я, снимая ее со своих колен.
– Да, вполне, даже есть немного хочется. И мы опаздываем, - Лина соскакивает с дивана и убегает в спальню. Иду за ней, останавливаюсь на пороге спальни, наблюдаю, как Ангелина торопливо одевается. Сам поправляю уже немного мятую рубашку, застегиваю верхние пуговицы, которые она успела расстегнуть.
– Сейчас мы завтракаем и едим к твоему врачу, - говорю ей, продолжая думать, что каждодневная тошнота, это очень плохо. Тру лицо руками, закрываю глаза, становится страшно за моего Ангела. Все же было так хорошо, ну не должно быть никаких последствий! Лина останавливается, немного хмурится, но кивает головой в знак согласия. Моя девочка тоже возненавидела больницы и очень радовалась, когда ей уже не нужно было так часто туда ходить.