Моя драгоценная гнома
Шрифт:
Королевский ювелир… Папаша мечтать о таком не смел. Как же он сейчас горд, и доволен, и счастлив… А я? Я — счастлива?
— Эрмель, — папаша возник на пороге смущенный, красный и смотрел в сторону. — Тут такое дело образовалось…
— Какое? — спросила я равнодушно, глядя в окно. На крышах соседних домов по черепице, блестящей от дождя, прогуливались голуби — серые, как графит.
— Там пришел гном один, Морни, — было видно, что отцу нелегко говорить все это — он кряхтел, кашлял и сипел через слово. — Он с папашей пришел… чтобы все, значит, по уму сладить…
— Что
— Ты вроде как этому Морни сильно понравилась, — промямлил отец, — он жениться предлагает. Морни, помнишь? Ты с ним, кажись, повздорила пару месяцев назад…
Морни. Жениться предлагает.
Морни! Даже подумать смешно!
Я закрыла глаза, уперевшись лбом в сложенные руки:
— Пап, не хочу об этом говорить.
— А я ему так и сказал, что ты слишком на него обижена! — подхватил папаша.
— Да, все правильно, — больше всего мне хотелось, чтобы отец ушел и оставил меня одну, но он еще долго болтал со мной, выспрашивая, нравится мне Морни или так себе.
Он рассердился, когда я заговорила о покупке привычной одежды для ювелира Эрма.
— Ты чудесно выглядишь! — доказывал отец. — А теперь, когда принц признал твой талант и посчитал тебя достойной стать королевским ювелиром — кто осмелится сказать, что у меня нет наследника?! — он так свирепо вращал глазами, как будто за порогом уже стоял хор недовольных. — А этот принц — он не совсем пропащий эльф, верно? Быстро во всем разобрался, и твое мастерство оценил. Сразу видно — глаз у него, что надо. Говорят, он ценитель красоты — каких поискать. Считает, что вокруг него должно быть только все самое лучшее, самое прекрасное…
— Папа! — крикнула я, и уже не смогла сдержать слез.
— А что я такого сказал? — переполошился папаша, когда я помчалась в свою комнату, чтобы выплакаться без свидетелей. — Эрм! Эрмель!
Все закончилось хорошо. Все закончилось просто прекрасно, но на душе у меня не было радости.
До вечера к нам заявился Толяпар вместе с Барнаби — вели они себя скромняшечками, принесли пару «нечаянно» прихваченных из нашего дома вещей и… тоже заговорили о свадьбе. Я сбежала, спрятавшись наверху, заперлась изнутри и не отзывалась даже отцу.
Потом пришел гном из кузнечного ряда, потом еще один ювелир… Папаша перестал открывать двери, и выглядел удрученным.
— Что же теперь делать, Эрм? — спросил он, когда я уже затемно вышла из своей комнаты. — С одной стороны, я хотел бы тебе в мужья надежного гнома, а с другой… ты можешь стать первой женщиной-ювелиром, признанной королевской семьей! — он посмотрел на меня почти жалобно и спросил: — Сама что думаешь?
— А что тут думать? — я пожала плечами. — Поедем в столицу, прикупим жилье, ты будешь работать на дому, а я посмотрю, что у них там в гильдии — есть ли достойные конкуренты.
— Уверена? — папаша сомневался. — Эрм, тебе точно никто не нравится?..
— Нет.
Папаша погрузился в размышления, наморщив лоб.
— Мама вряд бы это одобрила… — сказал он.
— Мама была бы довольна, что мы так взлетели, — успокоила я его совесть. — Мы теперь — самые знаменитые гномы во всем королевстве. И не переживай, — я обняла отца, прижавшись щекой к его плечу. — Что, в столице нет достойных гномов? Подцеплю там кого-нибудь, лет через пять выйду замуж, нарожаю тебе мальчишек — и будешь учить их ювелирному делу.
Отец заметно повеселел, а мне словно положили камень на сердце. Потому что все это была заведомая ложь — только чтобы папаша не чувствовал себя виноватым. Никогда, никогда не пойду замуж. Морни, Барнаби, «достойные» гномы из столицы — на смех курам все это.
Если бы еще хоть разочек увидеть Дагобера…
Эта мысль, появившаяся внезапно, испугала и взволновала меня.
Увидеть принца?.. Зачем?!
Но внутренний голос услужливо подсказал: а почему нет? Разве тебе не интересно, почему он скрыл от тебя, что заклятие было снято? И что он разглядел в тебе девушку? А ведь его высочество не уезжал из города, иначе об этом бы объявили. Можно придти в замок маркграфини и спросить…
— Пап, мне надо отлучиться на часок, — сказала я ровно, как будто собиралась прогуляться до мясной лавки за отбивными.
— Куда это ты собралась? — заворчал он. — Уже темнеет.
— Когда я была мальчишкой, ты разрешал, — напомнила я, и отцу нечего было возразить. — Я ненадолго, не волнуйся.
56
Только посмотрю еще раз. Один раз посмотрю, спрошу, почему он молчал, поблагодарю, пожелаю счастья с дочерью маркграфини…
Так я говорила себе мысленно, пока крадучись шла задворками, чтобы не встретить никого из знакомых. Ворота замка еще не закрыли, но и не обрадовались, когда я попросила встречи с леди Дафной. Пара жемчужин сделала эльфов-охранников сговорчивее, и вскоре меня провели к черному входу, где приказали подождать.
Леди Дафна вышла ко мне, но выглядела недовольной.
— Нет, тысячу раз нет! — заявила она, услышав мою просьбу. — Принц столько пережил, скоро его свадьба — ему необходим отдых и покой. К тому же, — она понизила голос, — маркграфиня запретила пускать к его высочеству кого-либо. Даже герцог не может с ним увидеться.
Душа у меня болезненно заныла. Я вспомнила, как принц сидел в кресле, устало подперев голову, а над ним нависали дядя, маркграфиня и ее дочери. Не слишком ему сейчас весело — взаперти. А может, наоборот?..
— Вы… видели его? — спросила я тихонько.
— Да, он выходит к завтраку и иногда к обеду, — голос леди Дафны смягчился. — Он прекрасно выглядит и прекрасно себя чувствует, можете не волноваться. У нас много болтают о вашем путешествии с его высочеством, но я вижу, что вы — славная девушка, и искренне переживаете за принца. Он немного задумчив, но все мужчины перед свадьбой такие.
— Он уже выбрал, кто станет… королевой? — я так и не смогла произнести «кто станет женой».
— Если выбрал, то мне ничего об этом не известно, — леди Дафна посмотрела на меня почти ласково и сказал: — Идите домой, мое дитя. И не тревожьтесь о принце. Теперь о нем есть, кому позаботиться.