Моя драгоценная гнома
Шрифт:
Подарок феи!
До сих пор я не нашла времени, чтобы посмотреть, что она подарила мне на прощание. Дагоберу ответили на три вопроса, а что припасено для меня? Я сняла бархатный мешочек, на ощупь развязала его и вытащила что-то маленькое, весомое, холодное… Странный предмет был плоским с одной стороны и выпуклым, как полусфера, с другой. Гладкий, но по краям я почувствовала какие-то острые выступы. Что это?! И как это может помочь в борьбе с ведьмами?
Я крутила подарок и так, и эдак, подносила к губам, прося помочь — но все тщетно. В конце концов, я засунула его обратно
Сев на пол, я прислонилась спиной к стене и приготовилась ждать.
Мне показалось, прошел час, и два, и три, и что ночь уже давно на исходе, а вокруг по прежнему были тишина и темнота. Сон подкрался и обнял меня так мягко, что я даже не поняла, что сплю. Я вдруг увидела, как Дагобер вошел в комнату, зажег свечу и поманил меня за собой. Но ноги не слушались, и я не могла ни побежать за ним, ни позвать, потому что снова онемела. «Они снова заколдовали меня!» — подумала я с ужасом, и тут же между мною и Дагобером встали сестры-розы — но не прекрасные, а кривляющиеся в ужимках, строящие гримасы, и от этого по-настоящему уродливые, как столетние ведьмы. «Мы рады! Мы рады!» — верещали они на разные лады. А Дагобер уходил все дальше, и огонек свечи уже казался крохотной искоркой в темноте коридора. Я потянулась за этим огоньком, собрав все свои силы, и… проснулась.
— Мы рады, что вы решили переменить мнение о нас, — услышала я медоточивый голос Белладонны.
— Что же поделать, если мой племянник уже решил все? — ответил мужской голос с оттенком грусти.
Герцог! Дядя Дагобера!
Я затаилась под скрывавшей меня драпировкой, вся обратившись в слух.
— Мне остается только подчиниться его решению, — продолжал тем временем герцог. — Но есть небольшая проблема…
59
— Проблема? Какая же? — наивно спросил нежный голос, и я узнала Розалинду.
— Принц еще не выбрал, кому он предложит сердце и корону, — дядюшка сокрушенно пощелкал языком, а потом раздалось противное кваканье — жаба Жабыч тоже участвовала в разговоре. — И я прекрасно его понимаю. Как решить, какой из двух цветов прекраснее, если прелести их одинаковы?
— Но ему придется сделать выбор, — сухо произнесла маркграфиня.
— Да, придется, — согласился герцог, — ведь жениться двух девушках он не может, это так же нелепо, как жениться на гноме, — он засмеялся, но его никто не поддержал, и смех герцога перешел в смущенное покашливание. — Принц сам говорил мне, что не знает, кого выбрать. Возможно, жребий…
— Жребий? — презрительно произнесла Белладонна, — мы кто, по-вашему? Племенные кобылы? Чтобы разыгрывать нас в кости?
— Белла, — осадила ее маркграфиня.
— Я тоже считаю, что это неправильно, — засуетился дядюшка. — Но выбор крайне, крайне сложный. Любая из ваших дочерей, леди Гортензия, может стать украшением королевского дома… Поэтому-то я и предложил вам встретиться, чтобы обсудить…
— Ну и что вы предлагаете? — маркграфиня говорила сурово, словно шоркала напильником — так что даже у меня каждый нерв дрожал, что уж говорить о герцоге.
— О! Только не надо опять швырять меня в стену! — испуганно затараторил он. — Это больно, между прочим.
— Не сомневаюсь, — подтвердила маркграфиня. — Так что вы хотели предложить? Не тяните время, если не желаете снова… познакомиться со стеной поближе.
Я медленно-медленно отвела драпировку, выглядывая одним глазом.
Леди Гортензия сидела в кресле за столом, и передвигала туда-сюда зажженный светильник. По одну сторону от нее сидела Белладонна, по другую — Розалинда. Герцог стоял перед ними, подобострастно заглядывая в лица ведьм, а противная жаба ёрзала на его плече.
— Да все, собственно, просто, — еще больше засуетился дядюшка принца. — Вы сами решите, кто больше подходит Дагоберчику, а я поговорю с ним, и заставлю его поверить, что это он сам определился с выбором.
— А вы хитрец, как я погляжу, — холодно заявила маркграфиня.
— Ну что вы, леди, — смутился герцог, — просто стараюсь действовать в интересах своего племянника. Вобщем, надеюсь, вы меня поняли, — он поклонился и попятился к выходу. — Тогда я оставляю вас. Вы уж тут решите, между собой, — он толкнул задом дверь. — Надеюсь на вашу помощь, дорогие леди! — закончил он уже из коридора.
Ведьмы остались одни, не считая меня, затаившейся в углу.
— Сдается мне, дядюшка хочет нас поссорить, — сказала Белладонна.
— Этот тюфяк? — фыркнула маркграфиня. — Думаешь, у него хватит мозгов?
— Но ведь в чем-то он прав, — сказала Розалинда, распахнув глаза и накручивая на палец локон. — Принц может жениться только на одной из нас…
— На тебе? — спросила Белладонна, холодно улыбнувшись, и стала необыкновенно похожа на змею.
— А почему бы и нет, сестренка? — сладко ответила Розалинда, и тут же напомнила жабу герцога.
— Девочки, не ссорьтесь, — предостерегла их маркграфиня.
— А мы и не ссоримся! — изумилась Розалинда. — Правда, Белла?
— Ты что задумала? — спросила Белладонна настороженно.
— Я?! — Розалинда замахала руками. — Мама! Запретите ей наговаривать на меня!
— Мама, она что-то готовит, вы разве не видите? Всякий раз, когда она прикидывается дурочкой — жди каверзы! — не поверила ей Белладонна.
— Успокойтесь! — маркграфиня вскочила, пытаясь примирить дочерей. — Сейчас я подумаю, что проклятый герцог и в самом деле слишком умен, а вы — настоящие дурочки!
Сестры сразу притихли. Белладонна откинулась на спинку кресла, исподлобья посматривая на Розалинду, а та обиженно выпятила губки, показывая, насколько она оскорблена недоверием.
— Но лучше бы нам и в самом деле решить это, — продолжала маркграфиня. — Я думаю, что Белла больше подходит на роль королевы.
— И я так думаю, — коротко поддакнула Белладонна.
— Почему это? — спросила Розалинда, опуская ресницы.
— Белла более выдержана, она не такая порывистая, как ты, — примирительно начала маркграфиня.