Моя драгоценная гнома
Шрифт:
— Да, тут он похож на своего папочку, — скривился Асгобер. — Поэтому лучше не допускать его к трону. Кто знает, сколько глупостей может совершить мой племянник, — он картинно вздохнул.
— Это вы — опасное существо! — сорвалась я. — Опасное и противное, еще противнее, чем ведьмы и ваша бородавчатая жаба!
— Полегче о жабах, — проскрипел Жабыч.
— И это вас нельзя подпускать к трону, — сказала я, сжимая кулаки.
Герцог возвышался надо мной, как прекрасная статуя — с льдистым светом в глазах и холодной улыбкой.
— Может, попробуешь меня остановить, гномка? —
Оставшись одна, я села на постель, понимая, что все равно не усну. Герцог коварен, он уже поднаторел в убийствах. И если Дагоберу каким-то чудом удавалось избежать его ловушек, кто знает, что дядюшка придумает завтра?
Ах, плохо дело, Дагобер!..
Я прижала руки к груди и нащупала мешочек с подарком феи. Как же я могла позабыть про него?! Вдруг там что-то ценное, что может помочь спасти принца?.. Подправив фитиль светильника, я распустила шнурок и извлекла на свет ту странную вещицу, которую так старательно ощупывала в комнате сестер-роз. На ладонь мне упал камешек. Это был алмаз. Самый прекрасный алмаз, который я когда-либо видела. Он не был мутным, он был прозрачным, как льдинка. Имел форму полусферы и был оправлен в золото — искореженное, изломанное, как будто камешек отломали от основной поделки жестоко и второпях. Я почти сразу догадалась, что это, и едва не расплакалась от счастья и умиления. Несомненно, это была работа моего прадеда Фарина — алмаз, которому придали прозрачность льда и разноцветие радуги. Возможно, крылышко бабочки, о которой говорил мой отец.
Мне захотелось завизжать от радости, запрыгать, но я продолжала рассматривать удивительную поделку. Алмаз был не отшлифован кабошоном, а имел ровные, как срезанные грани — их было много, я насчитала больше двадцати, и именно из-за этого камень полыхал разноцветными искристыми переливами.
Как же мой дед смог победить алмаз?!.
Каким инструментом, каким металлом он сумел сокрушить то, что всегда считалось несокрушимым?..
Я так и уснула — за столом, уронив голову на сложенные руки и крепко сжимая драгоценную алмазную поделку.
64
Город, который в последние месяцы сотрясало немало скандалов, бурлил сильнее моря.
Чего только стоила история с ювелиром, торговавшим в день отдыха, у которого забрали за это лавку, а потом выяснилось, что его похитили ведьмы? А еще более скандальная история о том, что прекрасные дочери маркграфини, да и сама маркграфиня, как раз и оказались этими ведьмами, строили козни против королевской семьи, и потом прибили друг друга? А появление принца, который сначала был объявлен убийцей, а потом выяснилось, что за ним самим охотились убийцы?
Больше всего волновался гномий квартал. Ведь мало того, что гном Эрм, сын мастера Багза, оказался девчонкой, так еще и именно на этой девчонке решил жениться наследник трона! Эльф!..
Новость о том, что наследный принц Дагобер решил жениться на гноме из ювелирной лавки, в считанные дни облетела не только город, но и все королевство. Как?! А отбор невест на королевском балу?! А наряды, что готовились с таким тщанием? А маски и притирания, а сидение под полной луной, чтобы кожа была белой? И ради чего все это?!
Гнома?! Да вы шутите!
На этот раз город готов был взорваться от сплетен и слухов. Дочь мясника Свиорка рыдала взахлеб, не желая никого видеть. А папаша Багз запер лавку и не открывал ее, хотя посетители умоляли продать им хоть одно золотое колечко (ну и рассказать, что происходит, конечно же). Закончилось тем, что папаша Багз пригрозил любопытным каминными щипцами, пообещав отлупить каждого, кто поднимется на крыльцо его дома.
Горожане сходили с ума в ожидании, но все прекратилось, когда однажды утром в городские ворота въехали двенадцать карет, запряженных белоснежными лошадьми. Кареты были черными, наглухо закрытыми, и на каждой сиял серебром герб — четырехлучевые звезды в солнечном круге.
Все знали, кто едет в этих каретах — высший ареопаг, двенадцать самых древних эльфов, призванных решать важные государственные вопросы. В последний раз Ареопаг Высоких собирался лет сто назад — чтобы решить, начинать ли войну, которая впоследствии была названа самой долгой и кровавой войной в истории. В этот раз вопрос был более мирным, но не менее важным — разрешат или нет принцу из эльфов взять в жены женщину из гномов. Обычно кандидатуру королевы рассматривал Эльфийский Совет, но в этот раз Совет сложил с себя полномочия, не решаясь выносить вердикт относительно заявления наследного принца.
Ареопаг Высоких представляли старейшие и мудрейшие эльфы, и горожане бежали за каретами, надеясь увидеть хоть одним глазком тех, кто вершит судьбы всего мира, сам оставаясь незамеченным.
Но занавеси черных карет были опущены, и даже самые отчаянные не осмелились подбежать ближе и заглянуть внутрь. Члены Ареопага славились непревзойденным магическим умением, и быть обращенным за дерзость в лягушку или коровью лепешку не хотелось никому.
Что касается меня, наблюдая за прибытием Ареопага с замковой стены, я готова была стать хоть лягушкой, хоть лепешкой, лишь бы избежать присутствия на совете.
Дагобер утешал меня, нежно нашептывая на ушко, и я была ему благодарна, потому что вопреки убеждениям герцога, он отказался ехать в столицу и настоял, чтобы заседание ареопага прошло в городе, где начались и закончились драматические события, которые и обсуждали сейчас все в королевстве.
— Идем, — Дагобер сжал мою ладонь, — и не бойся, все решится в нашу пользу.
— Но — магия?! — в который раз простонала я. — Ты же знаешь, что это всего лишь дар феи! Они догадаются, они поймут!
— Все будет хорошо, — он жарко поцеловал меня.
Рука об руку мы спустились по винтовой лестнице и прошли в главный зал, где нас уже ждали.
Их было двенадцать — все беловолосые, прекрасные, но словно бы полупрозрачные. Как будто передо мной, вольготно расположившись в креслах, сидели призраки, а не эльфы во плоти и крови. Восемь мужчин и четыре женщины. Когда взгляды всех устремились на нас, я почувствовала озноб и покалывание по коже — они даже смотрели, как кололи иголками. Мне страшно хотелось спрятаться за спину Дагобера, чтобы не видеть этих могущественных и пугающих существ, но я пересилила себя.