Моя духовная биография
Шрифт:
Красные китайцы причинили каждому из нас большие беды. Мы не должны забывать их зверства. Надо очень много трудиться, чтобы получить знания и сражаться оружием юстиции и права. Денно и нощно вы должны прилагать усилия, чтобы повысить свою культуру, чтобы служить своей вере и своему народу. Такова ваша личная обязанность.
Мои дети, вы должны продолжить дело, начатое старшими. Не будем сидеть, сложа руки и ждать у моря погоды. Мы все должны много трудиться. И молодежь и старики, давайте постараемся добиться нашей общей цели.
Мои дети, чем больше я смотрю на вас, тем счастливее становлюсь. Вы - надежда на лучшее будущее, и вы сможете преодолеть все трудности. Вы только на пороге жизни, вы должны становиться сильнее с каждым днем и не терять ваше драгоценное время. Вы - будущее Тибета [91] .
В апреле 1960 года, через год после того, как Далай Лама покинул Тибет, к нему пришел посыльный из лагеря беженцев в Джамму и сообщил Его Святейшеству тяжелые новости. Во время перехода одной из групп беженцев в Ладакх
Судьбы детей в глазах Далай Ламы - абсолютный приоритет. В Тибете китайцы предприняли политику «патриотического перевоспитания», отделив детей от родителей, а самых способных даже отправили в Китай. Целое поколение находится в опасности.
Далай Лама принял немедленное решение. Он попросил членов своей семьи и своих ближайших официальных сотрудников взять на себя заботу о маленьких больных и недоедающих, а также создать с помощью индийского правительства специальную структуру по приему беженцев-детей. К пострадавшим был направлен эмиссар с посланием:
«Ваша жизнь тяжела. Я решил создать специальный дом, который будет воспитывать ваших детей. Если вы доверите их мне, это облегчит вашу жизнь, а ваши дети научатся быть независимыми и рассчитывать на себя.
Кроме того, они станут настоящими тибетцами, наследниками нашей вновь обретенной свободы. Они никогда не забудут своих родителей, своих предков, своих братьев и сестер, своих соотечественников, которые принесли себя в жертву ради них. Конечно, я не навязываю это предложение и дети, и родители свободны в своем выборе».
Когда посланник закончил читать, воцарилась тишина. Затем слово взял отец одной четырехлетней девочки. Он не принял насильственную идеологическую обработку, которая не давала тибетцам оставаться тибетцами в собственной стране и обрекала на исчезновение их народ, страну и веру. Он посадил дочку на плечи и вместе с женой отправился по стопам Далай Ламы через Гималаи. «Я считаю, - сказал он в заключение, - что нам дается исключительная возможность обеспечить детям заботу и образование».
Немощная бабушка маленького тибетца привстала, чтобы сказать: «Я молилась, чтобы увидеть собственными глазами смерть тех, кто совершил на нашей родине эти зверства. К несчастью, я слишком стара, думаю, что умереть мне придется здесь. Но остается мой внук и другие дети. И я молюсь, чтобы они смогли получить заботу и приготовиться отомстить за смерть наших родных».
Отец другого ребенка заявил то же самое: «Я молюсь, чтобы до своей смерти увидеть Тибет таким же свободным, как раньше. Долгой жизни Далай Ламе!» Беженцы подхватили: «Долгой жизни Далай Ламе!» И дети сами попросили у родителей, чтобы их отпустили к Далай Ламе, в дом, который он предназначил для них.
Итак, близкое окружение Далай Ламы взяло на себя заботу о самых маленьких; параллельно с этим индийское правительство открыло колледжи, где тибетцы могли получать среднее образование; эти учреждения управлялись автономной администрацией. В том же году Министерство внутренних дел взяло на себя обязанность организовать адаптацию беженцев, которые были распределены по пятидесяти лагерям во всей Индии. В этом им помогали индийские власти, а также международные организации.
Кроме того, Далай Лама организовал Министерство культуры и религии, чтобы восстановить на чужбине все крупные монастыри и их университеты.
Будучи еще в Тибете, во время своего недолгого правления, Далай Лама предпринял модернизацию феодального тибетского общества. В ссылке он постарался максимально демократизировать свое управление, приняв в 1961 году временную конституцию, которая устанавливала разделение ветвей власти, равенство граждан перед законом, свободные выборы и политический плюрализм [92] .
Демократизация и начало секуляризации тибетского политического устройства стали лучшим ответом Далай Ламы на китайскую пропаганду, которая обвиняла его в желании реставрировать свою личную власть.
91
Речь, произнесенная в Дхарамсале в мае 1960 года.
92
С 1961 года правительство и премьер-министр Тибета избираются Ассамблеей депутатов тибетского народа, которая, отражая расселение диаспоры, насчитывает десять депутатов от каждой из трех провинций Большого Тибета, два депутата от каждой из пяти крупных религиозных школ, два депутата от Европы и одного депутата от Америки.
Пусть ни одно буддистское сообщество никогда не управлялось по модели, похожей на демократию, лично я испытываю восхищение светской демократией. В эпоху, когда Тибет был еще свободным, мы культивировали изоляционизм, который был нам дан самой природой, ошибочно думая, что так мы сможем сохранить наш внутренний покой и безопасность. Мы не обращали внимания на изменения в мире, мы почти не заметили, что одна из наших ближайших соседок, Индия, завоевав независимость мирным путем, стала величайшим демократическим государством. Позже мы расплатились страданиями за то, чтобы узнать, что на международной арене, так же как и у себя дома, свободой надо делиться, что свободой можно наслаждаться только в компании других. Свободой нельзя пользоваться в одиночку.
Хотя тибетцы, находящиеся за пределами Тибета, оказались в статусе беженцев, мы обладаем свободой воспользоваться своими правами. Наши братья и сестры в Тибете не имеют даже права жить в своей собственной стране. Поэтому мы, оказавшиеся в изгнании, обязаны
Я долго ждал момента, когда мы сможем найти такую политическую систему, которая была бы адаптирована и к нашим традициям, и к требованиям современного мира, то есть демократию, основанную на ненасилии и мире. Недавно мы внесли в наше правительство в изгнании некоторые изменения, которые обязательно усилят его демократизацию. По ряду причин я решил, что не буду главой правительства, не буду даже иметь решающего голоса в тот день, когда Тибет вновь обретет независимость. Следующий глава тибетского правительства должен быть избран народным голосованием. Подобная реформа имеет множество преимуществ, и она позволит нам стать подлинной и полноценной демократией. Я надеюсь, что благодаря этим изменениям наш народ сможет ясно высказаться по поводу решений, касающихся будущего Тибета.
Наш демократический процесс касается тибетцев, живущих во всем мире. Я верю, что будущие поколения будут рассматривать эти трансформации как основное достижение нашего изгнаннического опыта. Точно так же как буддизм выковал нашу нацию, так и демократизация - я верю в это - усилит жизнеспособность тибетцев и позволит нашим ответственным институтам соответствовать их чаяниям и самым сокровенным надеждам [93] .
93
Речь, произнесенная в Вашингтоне в апреле 1993 года.
Утверждение, что люди могут жить свободно, как равные в принципе и, следовательно, ответственные друг перед другом, прекрасно согласуется с буддизмом. Мы, тибетцы, исповедующие буддизм, уважаем человеческую жизнь как самый ценный дар, считая, что философия и поучения Будды - это путь к высочайшей из свобод, цель, которая может быть достигнута как мужчинами, так и женщинами.
Будда видел, что цель жизни - счастье. Он также видел, что если незнание заводит людей в путы недовольства и бесконечных страданий, то мудрость освобождает их. Современная демократия исходит из того, что все люди равны, что каждый из нас имеет право жить свободно и счастливо. Буддизм признает также, что люди имеют право на собственное достоинство, что все члены человеческой семьи имеют равное и неотъемлемое право на свободу. Имеется в виду свобода не только в политическом смысле, но и на базовом уровне, на котором каждый из нас должен быть избавлен от страха и нужды. Богат он или беден, образован или нет, родился в этой или другой стране, исповедует ту или иную религию, сторонник той или иной идеологии - каждый из нас прежде всего человек, как все остальные. Мы не просто желаем быть счастливыми и не страдать, а вполне законно добиваться этих целей.
Институт, образованный Буддой, - это Сангха, или монастырская община, соблюдающая демократические правила. В этом братстве все члены равны независимо от социальной или кастовой принадлежности. Единственное сохраняемое различие базируется на старшинстве пребывания в монашеском сане.
Личная свобода по модели Освобождения, или Просветления, была главной целью любой общины и достигалась совершенствованием сознания через медитацию. И всё-таки каждодневные отношения строились на щедрости, уважении и внимании к другим. У монахов не было своего жилища, они освобождались от собственнических чувств, но они не жили в полной изоляции. Обычай просить милостыню только усиливал сознание их зависимости. Внутри общины решения принимались голосованием, а раздоры устранялись приведением сторон к согласию. Таким образом, Сангха была образцом с точки зрения социального равенства, разделения ресурсов и демократических процессов. [94]
94
Речь, произнесенная в Вашингтоне в апреле 1993 года.
Во время своего пребывания в Китае в 1954 году Далай Лама заявлял, что марксизм вселяет в него энтузиазм, и признавал, что социалистическая экономика ближе к буддизму, чем дикий капитализм. В философии Маркса он действительно обнаружил дорогие буддизму принципы равенства и социальной справедливости: «Мой разум, возможно, еще более красный, чем разум китайских руководителей. В Китае же коммунистический режим правит, игнорируя коммунистический идеал», - заявлял он уже в 2008 году, мечтая о синтезе между буддизмом и марксизмом, который мог бы принести хорошие плоды в политике.
Я уверен, что все соглашаются с необходимостью исключить из человеческих отношений насилие, но для полного уничтожения его надо проанализировать.
С чисто практической точки зрения можно предположить, что насилие иногда полезно. Многие проблемы легче всего решить силой. Но успех такого решения получается часто за счет попрания прав и благополучия других. Следовательно, подобное решение проблемы создает новую.
Насилие бесполезно, если для достижения мира приводятся серьезные аргументы. Но если некто ведом эгоистическими желаниями и не внимает логическим резонам, то насилие для него становится главным средством достижения цели. Даже в рамках простого семейного или дружеского разногласия свою позицию надо неутомимо защищать пункт за пунктом. А вот при нехватке разумных доводов спорящий обычно начинает злиться, что всегда было признаком не силы, а слабости.