Моя единственная
Шрифт:
4
В комнате, несмотря на задернутые шторы, было уже достаточно светло. Тишину прерывал только чуть слышный ход настенных часов, да нежное, почти не слышное дыхание Светланы. Даже во сне она была уверена в себе, и эти неплотно сомкнутые губы, умевшие доводить меня до неистового трепета, казалось, вот-вот усмехнутся, чтобы выдать очередную — и как всегда прелестную! — насмешку.
Вчера мы ходили в ночной бар и явились домой поздно, уже во втором часу ночи. Я попытался было потянуться
Я не обиделся — точнее, не решился обидеться, тем более, что чувствовал, как начинаю от нее зависеть. Светлана симпатична, сексуальна, привлекает внимание мужчин, но, кажется, всерьез симпатизирует лишь одному из них — не будем уточнять кому…
Пожалуй, из всех женщин, которых мне удалось соблазнить, она — самая эффектная. Ну, а о тех, которых соблазнить не удалось, лучше не вспоминать, чтобы не травить себе душу…
Черт подери, Наталья, ну с кем ты там сейчас просыпаешься в одной постели? И сколько бы лет жизни я отдал за то, чтобы оказаться на его месте?
А вдруг бы меня ждало разочарование? По-настоящему любимой женщина может быть только тогда, когда она недоступна (а потому кажется совершенством!), а не тогда, когда просыпается рядом с тобой, обдает несвежим дыханием изо рта, а потом надевает халат и шлепанцы и идет в туалет.
Я покосился на спящую Светлану. Но нет, даже без косметики с заметно побледневшим загаром она чертовски соблазнительна… Не пора ли мне ее разбудить?
А вот интересно — сколько у нее было мужчин, кроме мужа? И кто был предпоследним? Впрочем, такие вопросы надо задавать не по утрам, а вечером, на определенной стадии опьянения.
Повернувшись на бок, я приподнялся на локте и тихонько подул ей в лицо.
«Ну, просыпайся же, очаровательница…»
Она не отреагировала, и тогда я осторожно просунул руку под одеяло и принялся легко пробегать пальцами по ее мягкой и теплой груди, животу, бедрам…
Веки Светланы дрогнули, и она что-то пробормотала. Я откинул одеяло до пояса и продолжал свои, становившиеся все более настойчивыми ласки. Судя по тому, как напряженно, хотя по-прежнему не открывая глаз, задышала моя возлюбленная, она уже проснулась.
Наконец, она перевернулась на спину и слегка развела бедра. Мои пальцы мгновенно спустились по ее животу, и через пару минут Светлана, которая — и я это знал — возбуждалась достаточно легко, покраснела и стала задыхаться.
Теперь глаза ее были полуоткрыты, но она избегала встречаться со мной взглядом, словно стыдясь того, чем мы сейчас занимаемся. Впрочем, возбуждение сломало и эту преграду.
— Подожди, — прошептала она и принялась быстрыми, легкими поцелуями покрывать мое лицо, губы, грудь.
Затем, все еще не открывая глаз, уселась на меня верхом и принялась раскачивать бедрами — то быстро и ритмично,
— Ты такая чудная, потрясающая женщина, — шептал я ей в ухо, а она блаженно улыбалась и гладила меня по бокам.
К сожалению, всему прекрасному на свете приходит конец, и уже через полчаса Светлана нагишом спрыгнула с кровати и, пока я жадным взглядом ощупывал ее красивые ноги и упругие ягодицы, принялась искать халат. Накинув его, с улыбкой обернулась на меня и отправилась в душ.
Я быстро убрал постель и пошел на кухню готовить завтрак.
— Что будем делать сегодня? — спросила Светлана, когда мы уже сидели за столом друг против друга.
— Поедем к кому-нибудь в гости?
— А хочешь, я познакомлю тебя с одной своей московской подругой?
— Зачем? — удивился я и вдруг засмеялся. — Да для моего… гм!.. достоинства и одной тебя хватает! Как говорится, Боливар не выдержит двоих.
— Ничего, выдержит.
— Ты серьезно?
— Да нет, конечно. Просто я подумала — она сейчас сидит без работы, ей скучно, настроение скверное…
— А мы, значит, окажем бедной девушке скорую психологическую помощь?
— Можно и так сказать. Хочешь, фотографию покажу?
— Ну, покажи, — согласился я, несколько озадаченный настойчивостью своей возлюбленной.
— Вот, смотри, — Светлана встала из-за стола, быстро достала из сумочки, лежавшей на подзеркальнике, небольшой снимок и, вернувшись назад, наклонилась, как бы невзначай упершись левой грудью в мое плечо.
Я пристально вгляделся в худую, черноволосую, плоскогрудую девушку с костлявыми ногами и большим ртом, после чего вернул фотографию и решительно отказался от знакомства.
— Да это даже не лягушка, а какой-то головастик! Ты что меня — за педофила держишь?
— Почему за педофила, ей уже двадцать один!
— Да она страшна, как кикимора.
— Зато человек хороший!
— На хорошего человека у меня просто не встанет. — Я с притворной серьезностью развел руками. — Сексуальная ориентация, знаешь ли, не та…
— Ну и черт с тобой, пошляк несчастный! — обиделась Светлана, убирая фотографию. — Я ему хотела сделать как лучше, а он тут еще кобенится — лягушка, кикимора… Ты на себя-то посмотри, бегемот брюхатый!
— Что же ты сердишься? — Я обеспокоенно передернул плечами. — Ну, если тебе так хочется ее повидать, — едем! — согласился я и вопросительно взглянул на задумавшуюся женщину.