Моя единственная
Шрифт:
— Ты сказал ей, что хочешь на ней жениться?
Я бросаю взгляд на своего дерьмового брата.
— Ты должен быть умным братом.
— Ладно, придурок, позволь мне перефразировать. Ты попросил ее выйти за тебя замуж или просто дал ей понять, что это то, что ты хочешь, чтобы произошло?
— Я сказал ей, что хочу этого.
— Не то же самое. Я думал, что ты должен быть милым братом со всеми выкрутасами. Оказывается, эта черта досталась мне.
Я закатываю глаза и хмыкаю.
— Джейкоб, обычно я справляюсь с этим, но сегодня… с меня
— Слушай, я не пытаюсь тебя подколоть, я просто говорю, что это совсем разные вещи — сказать девушке, что хочешь на ней жениться, и попросить ее выйти за тебя замуж.
Он думает, что я мог спросить ее об этом, когда было ясно, каким будет ее ответ?
— Это сделало бы меня идиотом, если бы я спросил.
— Что, черт возьми, это вообще значит? Теперь ты идиот!
— Она не хотела выходить за меня замуж. Девни приняла решение, как только получила опеку над Остином. Мы оба знали, чем все закончится. Конечно, мне хотелось думать, что есть шанс переубедить ее, но его не было. Я был глупцом, когда думал, что должен просить ее об этом, и у меня нет права давить на нее.
В каком-то смысле я ее не виню. Она на новой территории и нуждается в поддержке. Меня бы часто не было, но я бы сделал все, что мог.
— Понимаешь? Я думаю, она права, — говорю я Джейкобу с поражением в голосе.
— Что?
— Она поступила мудро, уйдя. Все, что я могу ей дать — это прекрасный дом без меня. Меня все время не будет, а она будет в Тампе, одна воспитывать Остина. Это никогда не сработает. Как бы нам обоим ни хотелось этого, мы начинали в невыгодном положении.
Джейкоб на минуту замолчал, оценивая меня.
— Что-то мне подсказывает, что даже ты не веришь в эту чушь.
— Скоро начнутся весенние тренировки, и я должен начать подготовку к ним. У нас будет несколько месяцев, если вообще будет, прежде чем я буду постоянно отсутствовать. Так будет лучше.
— Да, точно лучше, — соглашается Джейкоб. — Я имею в виду, какого черта тебе понадобилось везти ее туда? Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что расстаться сейчас лучше. Это разумно, чувак. Отпусти ее. Знаешь, я буду здесь следующие шесть месяцев, я позабочусь о ней.
Я сдвигаюсь, готовый наброситься, но этот мудак ухмыляется.
— Пошел ты.
— Да, но проснись, Шон. Ты дурак, если думаешь, что это правильный ход. Я всегда был на твоей стороне. Ты помог мне пройти через все это дерьмо после аварии, и я в долгу перед тобой, так что вот я и расплачиваюсь. Пойди и возьми ее. Женись на ней. Сиди на ступеньках ее дома, пока она тебя не впустит. Разбей там лагерь, если это потребуется. Если ты любишь ее, разберись с этим на хрен. Никто в этом мире не знает тебя так, как Девни Максвелл, и она — твоя единственная.
— Я знаю это.
Всеми фибрами своего существа я знаю, что она — единственная девушка, которую я когда-либо полюблю. Неважно, кого я могу встретить в будущем, они будут меркнуть в сравнении с ней. С моей стороны было бы жестоко даже пытаться, поэтому я останусь
— Тогда прекрати это дерьмо.
Я тяжело выдохнул, туман заполнил воздух вокруг меня.
— И как мне решить эту проблему?
— Какую?
— Что она не поедет во Флориду, а я не могу остаться здесь. Я нахожусь в середине своего контракта и не могу выйти из него. Так что, пожалуйста, скажи, как мне все это исправить, Джейкоб? Потому что сейчас я этого не вижу. Если ты сможешь это придумать, я буду только за, потому что я не знаю, как жить дальше. Она — мой гребаный мир.
Он пожимает плечами, откидываясь назад с наглой ухмылкой.
— Наконец-то, ты задаешь важный вопрос. Знаешь, жаль, что у тебя нет агента, который помог бы обменять твой контракт на что-нибудь вроде Филадельфии или Нью-Йорка, а?
Глава сорок вторая
Девни
— Он уезжает через несколько дней, — напомнила мне Элли, как будто я и так не знала об этом.
Я не хотела идти на эту встречу. Я поняла, что это будет засада, как только Хэдли позвонила и попросила меня погулять с ней. Я не могу отказать девочке, и Элли это знает.
— Кстати, то, что ваша дочь все подстроила, было прекрасно разыграно.
Элли не потрудилась сделать ни малейшего извиняющегося вида.
— Мы делаем то, что должны. Вернемся к тому, что я хотела сказать… Шон скоро уйдет.
— Да, я знаю.
— И ты его отпускаешь?
Я ничего не могу сделать, я… едва существую. Я потерялась, ушла в себя, и мне так не хватает его. Я не знаю, как жить, и, возможно, я совершаю огромную ошибку. Элли должна в какой-то степени понять меня.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
Она мягко улыбается.
— Поехала бы я, если бы это был Коннор?
Я киваю.
— Я хочу солгать и сказать тебе «нет», — признается Элли.
— Но я не могу этого сделать. Я обладаю силой оглядываться назад и знаю, что жизнь без Коннора — это не та жизнь, которую я хочу. Благодаря ему у меня есть семья и любовь, которая, как я думала, не предназначена для сломленных девушек. Так что, если бы ты спросила меня сейчас, когда у меня двое детей и дом, ответ был бы «да». Но если бы ты спросила меня, когда я жила с жестоким мужчиной, который заставлял меня думать, что я недостойна любви, то, вероятно, ответ был бы «нет».
Ее честность поражает меня. Я полагала, что получу ответ, который будет звучать лучезарно и без пауз, но она дала мне два ответа с противоположных точек зрения. Прошло две недели без Шона, и я опустошена. Мое сердце болит по нему. Я переворачиваюсь по ночам, слезы на подушке, тянусь к рукам, которых нет рядом, чтобы обнять меня. Я живу в доме брата, и это труднее, чем я могла себе представить. Он везде, куда бы я ни посмотрела, и я вижу боль и тоску в глазах Остина. Все это отстой, и мы скучаем по Шону.