Моя фиктивная жена
Шрифт:
Хельга села за стол, взялась за ложку и, положив на свою тарелку небольшую порцию овощей, ответила:
— Да так. Рассуждаю над извечным вопросом о том, всегда ли цель оправдывает средства. Знаю ответ, но не знаю, почему он причиняет боль.
Лосось оказался выше всяческих похвал. Я не очень любил рыбу, считая ее сухой, но то, что приготовила Хельга, так и истекало нежными соками.
— Кажется, я знаю, кто вас так расстроил. Мои родители устроили какую-то пакость.
Хельга едва заметно качнула головой. Так я и думал.
— Предложили издать все мои книги у «Геллерта
Судя по тому, как покраснели ее веки, Хельга отказалась. Надо же. Я не знал, что и думать, это было настолько не-эльфийское и не-гномье поведение, что невольно становилось не по себе от того тепла, что разливалось в душе. От него хотелось улыбаться и петь, словно сейчас было не бабье лето, а весна, когда вся природа вдруг взрывается зеленью и жизнью.
— И вы отказались.
— Да. Отказалась.
— Могу я спросить, почему? — поинтересовался я. Хельга наколола на вилку кусочек перца, отложила ее на край тарелки. Она выглядела одновременно потерянной и очень гордой, словно щедрое предложение моих родителей оскорбило ее до глубины души.
Эльфы всегда рассуждают просто: нет того, кого нельзя купить — надо лишь предложить то, о чем он мечтает. Должно быть, отец сейчас не может прийти в себя от изумления. Какая-то гномка, грязь земная, отказывается от его даров!
Невероятно, да.
— Потому что вы отнеслись ко мне не так, как остальные эльфы. Не так, как мои сородичи. Люди сказали бы, что по-человечески, — негромко отчеканила Хельга. — Вы меня спасли от змея и не смеялись, когда узнали, что я пишу книги. Я понимаю, что вы сказали про нашу свадьбу просто, чтобы позлить отца. И понимаю, что мой отказ от ненастоящей помолвки — это так, пустяки. Это не предательство.
Она сделала паузу и добавила:
— И все равно это предательство. Потому что тогда они возьмутся за вас и дожмут. А я понимаю, чего стоит ваша гордость и свобода.
Я хотел было потереть ухо — убедиться в том, что услышал именно то, что было сказано. Конечно, если Хельга писательница, то она способна проникать в чувства других. Но она была гномка — и неожиданно поняла меня, эльфа, того, к кому должна чувствовать неприязнь.
Я ей, по большому счету, никто. Просто дал работу, пожалев девчонку на ступеньках ювелирного магазина, которая всеми силами сдерживала слезы. Спас от бервенунского змея — ну мало ли, всякое бывает. Но она испытывала искреннюю благодарность и не менее искреннее душевное тепло — и не хотела предавать даже понарошку. И я понимал, что мое собственное сердце тоже движется к ней навстречу — и не знал, пугает меня это или радует.
Нет такого писателя, который не мечтал бы об издании у «Геллерта и Маркони». Мои родители знали, куда надо нанести удар — и сейчас были потрясены так же, как я. Хельга просто не могла отказаться — и отказалась.
Наверно, все дело в том, что в мире бывает настоящая дружба и порядочность. Все-таки бывает. И появляется вот так, вдруг, запросто, когда один просто берет и протягивает руку другому.
— Ваши книги обязательно издадут, — твердо сказал я. — Можете даже не сомневаться. Вы непременно этого добьетесь, Хельга. Честным трудом.
В ее глазах сверкнули веселые искры — Хельга улыбнулась и ответила:
— Я так и сказала. Не хочу радости с тухлой ноткой.
— А раз так, то давайте все-таки поедим, — предложил я. — У этой еды самые лучшие нотки.
Некоторое время мы молча отдавали должное лососю, и я вспоминал, как обедал в родительском доме. Полная тишина, бесшумные движения ножа и вилки, еда, словно сотканная из солнечных лучей, и обязательное наказание, если уронишь хоть крошку на белоснежную скатерть. Домовой высунулся было из-за плиты: Хельга заметила его и спросила:
— Есть будешь, паразит ты этакий?
— Я не паразит! — решительно заявил домовой, усаживаясь возле шкафчика. — И есть тоже буду. Мне всего и побольше.
Я удивленно поднял бровь.
— Не знал, что у тебя такой отменный аппетит.
Хельга вынула из духовки еще одно гнездо со стейком, развернула его и положила перед домовым. Тот втянул воздух розовой кнопкой носа и мурлыкнул.
— Порубать чего вкусного — это я всегда готов. Можно не приглашать, просто тарелку ставь.
На десерт были пирожные — корзиночка с суфле, шоколадом и ягодами. Допив кофе, который Хельга сварила с корицей, я довольно прикрыл глаза и подумал, что сегодня все-таки выходной, а мы заслужили отдых от приключений и трудов.
— Как насчет парка? — спросил я. — Хочу показать вам кое-что.
Хельга
Парк! Прогулка в парке!
Я старалась не подавать виду — приличная гномка всегда ведет себя спокойно и не прыгает до неба, даже если ей очень хочется. Просто кивнула и ответила:
— Да, конечно. Сегодня же выходной, все идут гулять.
Вымыв посуду, я чуть ли не бегом бросилась в свою комнату и там все-таки подпрыгнула. Парк! Океаны зелени, которая еще не окуталась в багрянец и охру, свежий воздух, цветы и тропинки среди деревьев! Только тот, кто провел всю жизнь под горой, лишь иногда выходя на поверхность, поймет, почему я так люблю сады, деревья и парки.
Они свежие и легкие, они устремляются вверх, к небу и солнцу, и я, кажется, становлюсь выше ростом и еще чуть-чуть — скользну к облакам по солнечному лучу.
Да и что может быть лучше прогулки в парке, к тому же, в хорошей компании? Лишь бы только на нас пальцем не показывали: гномка идет с эльфом! Как это они стакнулись?
Надо было выбрать одежду — хорошую, красивую, но не слишком броскую. Сунувшись в шкаф, я принялась перебирать добро, которое привезла с собой из Подгорья. Одно платье показалось мне старомодным, в нем только на кухне ходить, второе оказалось чересчур вычурным и торжественным, третье было великовато. Ладно, обойдемся без платьев: длинная темно-синяя юбка, белоснежная рубашка с кружевным жабо, которое надо приколоть брошью к воротнику, и изящный жилет с кармашками, украшенными вышивкой. Одевшись, я торопливо переплела косы с новыми, еще ни разу не тронутыми светло-зелеными лентами и, посмотрев в зеркало, подумала, что похожа на школьницу, которая спешит на первое свидание.