Моя красавица

Маринелли Кэрол

Захар говорил о своем детстве в детдоме, о том, как там было ужасно, как он предпочел жить на улице, хоть там и было сложнее выжить.

Алекси было проще выпить еще бокал вина, чем слушать это. Левандер не любил рассказывать о своем детстве, а Алекси не был уверен, что хотел слушать. Ему было больно думать о том, как страдал тогда его брат.

— Беленки вернулся в Австралию?

— Нет. Но они с Ниной созваниваются каждый день, обсуждают новые проекты и идеи.

Почему это имя будит в нем такой страх? И почему он не может ничего вспомнить?

Он попытался вспомнить хотя бы лицо этого человека, но образ был размытым, как и многие другие его воспоминания. Но нельзя допустить, чтобы кто-нибудь еще узнал об этом.

— Нина приведет компанию к банкротству, она не может управлять ею.

— Но кто еще может это делать?

— Я. Уже в понедельник я вернусь в свой кабинет.

— Нет, Алекси, я не для этого вам позвонила! Вы заставили меня пообещать, что я буду сообщать вам обо всех важных событиях в компании. Но вам еще рано возвращаться! Вы…

Алекси представил себе, как Кейт, прикусив нижнюю губу, накручивает на палец волосы, придумывая достойную причину, которая убедит его продолжить реабилитацию. Несмотря на ужасную усталость и волнение, эта картина заставила его улыбнуться. Ему нравились ее приятный, мягкий голос, ее манера вести себя, ее мимолетные жесты, которых она, возможно, даже не замечала.

— Я могу звонить вам каждый день.

Алекси не ответил. Он с изумлением опустил взгляд, глядя на неожиданно страстную реакцию своего тела на это невинное предложение.

— Алекси, вы меня слышите?

— Продолжай.

— Я буду все время вам звонить… и рассказывать обо всем… а вы мне будете говорить, что я должна делать.

Алекси закрыл глаза. О, как в этот момент он хотел сказать ей, что конкретно она должна делать. Как было бы хорошо, если бы можно было просто остаться здесь, лежать и слушать ее голос…

— Кейт…

Сейчас, в данную минуту, он страстно хотел ее. Хотел, чтобы она была здесь, рядом с ним, в его постели. Но вместо этого он заставил себя выпрямиться, забыть о пламени, пожирающем изнутри его тело, и сосредоточиться на главном.

— Я вернусь в понедельник. Никому не говори об этом, веди себя как ни в чем не бывало. И соглашайся со всем, что говорит Нина. И, Кейт…

— Да?

— Нет, ничего.

Он отключил телефон и постарался сосредоточиться на делах. Он знал, что, если Нина встанет во главе Дома Коловски, это закончится катастрофой, и он был единственным, кто мог это предотвратить.

Правда, он не помнил почему.

И в первый раз он не слишком пытался вспомнить. Вместо этого он включил ноутбук и открыл папку с фотографиями сотрудников Дома Коловски.

Иван, его покойный отец, Нина, его мать, Левандер, его сводный брат, которого родители, иммигрируя в Австралию, с легким сердцем оставили в сиротском приюте, Йозеф — его брат-близнец, его сестра Анника. Следующей была его собственная фотография: сосредоточенное, надменное лицо с нахмуренными бровями. А потом, впервые за много недель, он позволил себе взглянуть на ее лицо.

Кейт Тейлор. Округлое, светящееся мягкой и доброй улыбкой лицо, окруженное облаком темных кудрей. На ее щеках, как всегда, играл румянец: она не любила фотографироваться и очень смущалась.

Наверное, он сходит с ума. Как мог этот бездушный корпоративный снимок вызвать такой пожар страстей в его теле? Алекси тщетно пытался унять свое воображение, но оно отказывалось подчиняться ему, рисуя все более и более соблазнительные картины.

Он с легкостью мог получить в свою постель самых прекрасных женщин, буквально за дверью его спальни ждала жаждущая, молящая о внимании и ласке красавица, готовая в любой момент упасть к его ногам, а он думал только о том, что в понедельник он, наконец, снова увидит Кейт.

— Алекси, может, тебе что-нибудь нужно? — спросила медсестра из-за запертой двери.

— Да, чтобы меня не беспокоили, — огрызнулся он, выключая компьютер и опускаясь на кровать. У него не было сил бороться с собой.

«Один раз», — решил он.

Только один раз он даст волю своим фантазиям, позволит себе представить себя с Кейт.

«Или, правильнее сказать, еще один, последний раз», — поправил себя Алекси, и его рука скользнула вниз, к сгорающей от желания плоти.

Глава 2

Джорджи восхищенно оглядела Кейт, поднимая взгляд от яичницы.

— Ты такая красивая!

— Спасибо, — мягко улыбнулась Кейт, привыкшая к восторженным комплиментам дочки.

— Я серьезно говорю, — нахмурилась Джорджи. — Столько губной помады.

— Много? — взволнованно переспросила Кейт.

— А костюм тоже новый?

Внимательные детские глазки еще раз скользнули по ее фигуре.

— Нет, что ты, я купила его сто лет назад, — пряча глаза, ответила Кейт.

Она добавила кусочек сахара в чай, потянулась за следующим, но с сожалением положила его обратно: она обещала себе придерживаться диеты. Боже, она думала, что Алекси вернется только через пару месяцев и за это время она успеет прийти в форму, а из-за сумасбродства Нины он будет в офисе уже сегодня!

— Сегодня возвращается Алекси? — спросила Джорджи, с интересом вглядываясь в лицо матери.

— Не знаю, я не уверена, — растерянно ответила Кейт, глядя на маленькую ведьмочку.

Казалось, сейчас она недовольно сморщит хорошенький носик и заколдует ее. Но вместо этого она радостно улыбнулась. Алекси Джорджи обожала.

Кейт думала, что ее встреча с Алекси в больнице будет последней, и сделала все, чтобы забыть его. Возможно, ей бы это удалось, если бы не периодически приходящие с разных концов земли открытки, странные, совсем не подходящие для ребенка игрушки для Джорджи, например набор русских кукол и музыкальная шкатулка с маленькой балериной на ее первый день рождения. Они приходили редко, иногда с перерывом в пару лет, но вызывали у девочки большую бурю восторга, чем не менее редкие подарки ее собственного отца.