Моя крайность
Шрифт:
— Привет. Чем займемся? — спрашиваю, а у самого только два варианта вертится на языке: принять холодный душ, чтобы сбросить лишнее напряжение, или заняться чем-нибудь откровенным.
— Я бы поела, — зевнув, Марго с наслаждением потягивается, прогнувшись в спине так сильно, что простынь соскальзывает, оголяя аппетитно упакованную в кружевное белье грудь.
— Хм, — нервно сглатывая под впечатлением от увиденного, смотрю на часы, стрелка которых давно приближена к предрассветному часу. — Думаю в пять утра будет проблематично найти место, где можно поживится. Хотя… подожди. В мини-баре есть орешки, — резво вскочив с кровати,
— Поцелуем не пробовал будить? — в ее голосе звенит смешинка, сменяющаяся игривыми нотками, от которых фантазия сильнее подстёгивает эндорфины.
Хватает считанных секунд, чтобы найти и выудить из шкафчика несколько пакетиков с арахисом и фисташками, выпрямиться и вернуться обратно.
Прислонившись к спинке кровати и подобрав под себя ноги, Марго сидит с неестественно прямой спиной, соблазняюще выпятив вперёд грудь. И чёрт побери, я заворожено смотрю именно на неё, залипнув как малолетний пацан. Сажусь напротив Маргариты, с томительным трепетом изучая картинку, которой передо мной нахально хвалятся.
— А что так можно было? — нахожу наконец-то в себе силы отвести взгляд с зарождающейся в нём похотью, мучительно сладкой, доводящей до исступления.
— Нужно, — шелестит, вскрывая упаковку с орешками.
— А если с небольшим опозданием?
Я могу видеть ответ, промелькнувший в ее глазах, могу слышать интонацию, почти слетевшую с губ. Я хочу и могу её поцеловать, но инициатива перехвачена.
Окинув игривым взглядом, она склоняется ближе и я ощущаю тонкий фисташковый аромат на своих губах, а позже и вкус. Руки Маргариты со слегка прохладными кончиками пальцев, провокационно проходятся по моему телу, скользят по животу и спускаются всё ниже, и ниже. Туда, где ткань спортивных шорт натянутая до предела.
— Я тебя не тороплю, слышишь?! — почти задыхаясь от ласки, с которой ладошки сжимают мой твердый пах, я теряю контроль и самого себя за одно.
— Ты лучше меня не тормози. Я тебе ещё прошлый раз не простила.
Искушение становится слишком большим… Почти непреодолимым, болезненным, толкающим меня к близости, а ведь ту я без устали просил у судьбы. Наслаждаясь касаниями невинного тела, впитывая искры, витающие вокруг нас, тяну Маргариту за руку, чтобы она спустилась вместе со мной с кровати.
И пока я торопливо снимаю шорты, изящные кисти Маргариты взмывают вверх, собирают волосы, рассыпанные по груди, стягивая их в высокий хвост, предоставляя ещё больший обзор своего тела.
Она такая красивая, аж дух захватывает, немеет всё внутри, пускаясь по венам кровью, отравленной её красотой.
Я медленно опускаю глаза, чтобы ничего не упустить, одновременно позволяя ей рассмотреть меня. Замечаю, как нервно колышется грудь, с какой учащенной частотой она испуганно сглатывает.
Маленькая дуреха, вздумала мне врать. Ей страшно, несмотря на всё её желание казаться такой подготовленной к интиму.
Пробным прикосновением дотрагиваюсь до плоского животика, успокаивающе поглаживая большими пальцами кожу, покрывающуюся россыпью мурашек в ответ на тактильное удовольствие. Веду одну руку к оголенной груди, задеваю возбужденный сосок, задерживаюсь на нём, медленно скользя подушечкой пальца вокруг него.
Маргоша решительно встаёт на цыпочки, тянется вверх и касается моих горячих губ, а мне приходится наклониться ей навстречу, сократить расстояние. Почувствовать весь жар поцелуя, вложенный с таким упоением и силой, что мне кажется до этого я и не жил вовсе, не любил, и занятия сексом были пресной обыденностью, а не сжигающей страстью.
— Готова? — зачем-то спрашиваю я, увлекаемый Маргаритой, падаю сверху, но вовремя уперевшись ладонями в матрас, не придавливаю её своей массой.
— Да, — устраивается поудобнее подо мной, теснее притягивая за плечи, заставляя перенести всю тяжесть на локти.
— Если тебе будет больно, я остановлюсь, — хрипло шепчу, сам себе не веря. Какой там остановится, если от предвкушения все так накалено внутри меня, что я могу попросту спалить тормоза. Не удержаться и причинить еще большую боль своей нетерпячкой. — Дам тебе время привыкнуть… перетерплю, — еще одна глупость срывается с языка, которым уж лучше бы я пробовал вкус, распухших от поцелуев Маргошиных губ, чем бросался банальными обещаниями. Вся соль в том, что словесная “нежнятина” так сладко ласкающая слух, на самом деле может так и остаться пустым звуком. — Главное не молчи.
— Тихо, Макс, — притрагивается двумя пальчиками к моим губам. Медлит, а после легонько обводит их контур и это невероятно простое касание, сводит меня с ума сильнее, чем ласки иных мест. — А то я сейчас подумаю, что ты нервничаешь больше меня.
— Так и есть.
Вот тут я не вру: ни ей, ни себе. Я будто сам самый настоящий девственник, который лишь в теории знает что, куда и как.
Задорное согласие Маргариты, каждая её клеточка, отызающаяся на ласку, лишь сильнее меня распаляет. И кажется сейчас, я полностью, подчинен пульсирующим эмоциям, рвущимся наружу, подобно демонам.
Упрямо продолжаю движение, задыхаюсь и тону в зелени глаз, старательно прикидывая в голове, каким образом сгладить болезненный рывок.
Вот сейчас я явственно ощущаю, как Маргошку накрывает волна отката, у неё даже начинают дрожать колени, которые она только что согнув, широко развела в стороны, позволяя мне устроиться между своих бёдер. Малышку трясёт и осознание того, что я полный урод не в состояние заглушить свой стояк, уничтожает накатывающим чувством вины.
— Малая, я люблю тебя и без доступа к телу, — склоняюсь над её лицом, веду кончиком носа от уха к виску. Делаю жадный вдох, будто хочу забрать её дикий страх. Марго лишь хрипит в ответ, неуверенно дёргается, толкается навстречу эрекции, набравшей максимальную силу. Не давая тем самым мне успокоиться. Целует шрам на ключице, нежно покусывает грубо сшитую на нем кожу, а после упоенно зализывает места укусов.
— И я люблю тебя, Мак.
Расслабляется и позволяет мне наконец-то войти… осторожным… неспешным толчком, раскрываясь мне навстречу. Едва слышно вскрикнув, побуждает остановиться для того, чтобы мне перевести дух, а себе давая время перетерпеть боль, силу которой даже я чувствую, её сжавшимися вокруг меня и без того тугими мышцами.
— Я в порядке, — предвосхищает мой вопрос и сама дёргается вперёд, приняв меня на всю длину. Стыдливо зажмуривается каждый раз, как я вхожу, медлю… наслаждаясь тем, какая она невероятно горячая, желанная и любимая.