Моя крайность
Шрифт:
— Она красивая, — задумавшись, выдаёт с мечтательной улыбкой, говоря при этом таким приторно-сладким тоном. Что я начинаю переживать, а не слипнется ли у нас с ним одно место после такой медовой патоки в голосе. — И бесячая. Прям, как ты.
— Нечего меня сравнивать со своими…, — не могу выдавить из себя ругательство, а ничего культурного не приходит на ум.
— С кем, Маргош? — ерзает на стуле, придвигаясь ближе. — Девушками, подругами, чиками? Тёлка…, — ненадолго замолкает. — Какая же ты всё-таки ханжа.
Здесь дико жарко, словно меня затолкали в парилку, так ещё и укутали в одеяло. Я ощущаю кожей капли пота, которые скатываются по
— На, пей, если хочешь, — Максиму приходится почти под нос сунуть стакан с напитком, за малым не попав трубочкой мне в глаз.
— А может и хочу, — вырывая шуточно предложенный стакан, делаю жадный глоток, тут же пожалев. Слишком холодная газировка ударяет мельчайшими пузырьками, больно сковывая виски.
— Хочешь стать пышкой? Валяй, но с твоим скверным характером фигурка должна быть секси, — он издевательски проигрывает бровями, а те выразительно дополняют смешливую гримасу. — Не всем везёт родиться совершенным и неповторимым, как я.
Макс замолкает, приложив палец к смеющимся губам, с трудом сдерживая рвущийся поток сарказма.
В такие моменты я ненавижу его с той же бесконечной силой, с какой он любит меня "потролить".
— Твою ж мать, да ты мистер идеальность! Подташнивает от твоей безупречности, — для более наглядного эффекта чуть кривлю губы, изображая муторность при виде самопровозглашенного эталона красоты.
— Нет всё-таки книга об этикете тебе прямо позарез нужна. Выражаешься как портовый грузчик.
Скомкав салфетку, с остервенением запускаю ею в смеющееся лицо Макса, но этот виртуоз ловко уворачивается, давая бумажному снаряд возможность пролететь над плечом и свалиться куда-то за Макеевскую спину.
— Мне работа нужна позарез, а ни секси фигура и ни уроки этикета для юной леди.
— Что случилось с прежней? Надоело получать по полуголому заду от пьяных посетителей?
Макс упорно прожигает во мне дыру, смотря в упор как удав на беззащитного кролика, то ли ожидая каких-то реакций от меня, то ли пытаясь влезть в мою голову. Навести там среди смятения ещё больший хаос, оставив едва уловимые следы своего присутствия яркими воспоминаниями о сегодняшнем дне.
— А тебе какое дело до моего зада? — не понимаю его злости и язвительных вопросов. Даже Лёшке всё равно в какой униформе мне приходилось выклянчивать чаевые. Работа в баре в основном в вечерне-ночное время прекрасно сочетается с учёбой, хотя порой и трудно, после бессонной ночи вливаться в учебный процесс.
— Мне есть дело до твоего будущего. Тебе учиться надо, а не задницей крутить и пиво разносить.
Снова грубо макает в то, что я работаю официанткой, словно это постыдное занятие.
— В моей временной профессии нет ничего унизительного. Я обслуживающий персонал в сфере питания, — сдержать в узде темперамент не получается, скатываюсь на эмоцию, рассерженно повысив голос. — Я же не телом торгую.
Нам приходиться замолчать, чтобы больше не привлекать внимание сторонних наблюдателей. А немного поостыв, я с сожалением признаю правоту Макеева, хотя и делаю это скоропалительно.
— До подобного недолго скатиться, хорошо платить станут и…
Реветь я себе запрещаю, только потому что, боюсь размазать тушь по тщательно накрашенному лицу, а не потому что страшусь обнажить перед этим олухом боль от сказанного
— Добро пожаловать в реальный мир. Чтобы учиться, мне нужно зарабатывать деньги и хоть изредка платить за эту самую учёбу, — монотонно отвечаю я, вставая из-за стола.
Глава 8 "Классовая борьба"
Макс
Успеваю перехватить её руки вместе с дрожью, которая вибрируя от Маргошиных запястий переползает на мои пальцы, а те сильней цепляются в попытке остановить побег девушки. Веселиться мне больше не хочется, подтрунивать и выводить на эмоции тоже, на разрушительный душевный порыв я её уже сподвиг.
— Если ты не в курсе, мир именно так и устроен, — тщетно отвоевывает руки, противясь моим прикосновениям. — Всё решают деньги, которые мне достаются нелегко. Мне никто не приносит их на блюдечке с голубой каемочкой.
— Прости, — искренне извиняюсь, понимая чем задел, уже различая предательский блеск в уголках её глаз. Знаю, она это не специально, не желая слезливой истерикой растрогать меня. Просто Марго не из тех, кто манипулирует слезами, скулить она привыкла в одиночку. Гордая дурочка будет закусывать губы, переживать и находить выход самостоятельно, но просить помощи будет лишь в крайнем случае.
Внутренне казня себя за длинный язык, смотрю с мольбой, призывая её остыть и остаться. Нас разделяет стол, но корявое "прости" отскакивает от Марго, как от стены, режет затаившейся обидой даже на расстоянии. Таким засранцем могу быть только я, сказать не подумав, а после жалеть. Все проблемы от головы, в которой сдвинуты базовые настройки. Но слово не воробей, а Марго тот ещё страус — при первой же возможности прячет голову в песок и занимается самокопанием.
— Хотя откуда тебе знать, живя на всем готовом, в собственной, а не съёмной двушке, — Марго брезгливо поджимает красивые пухлые губы, а я ведь и возразить не пытаюсь, любуясь её лицом. — Давай, поучи меня, как надо зарабатывать. А то я с четырнадцати лет так и не научилась.
Наконец-то она устало опускается на стул и я проделываю тоже самое, по инерции неуклюже плюхаясь на своё место.
— Не собирался я тебя учить, — пожимаю плечами.
— Тогда отстань уже, мы явно говорим на разных языках и живём в параллельных реальностях, — с силой дёргает руку, высвобождаясь из моего плена и чуть скривившись потирает запястье, словно я ей боль причинил.
— Нет никаких параллельных, ты сама отгораживаешь свою территорию. Я вырос в одном доме с тобой и ты прекрасно должна помнить, как мы тогда жили. И если мой отец однажды смог вылезти на новый социальный уровень, это не значит что я родился из золотого яичка. Все эти мысли, что мы с тобой неровня — бред. Закругляй свои классовые предрассудки, — замечаю, как она реагирует на мои слова, опускает глаза, пряча под ресницами почти виноватый взгляд. А меня так и подмывает встать, обойти стол, мешающий нам и, крепко обнять Марго, будто она нуждается в этом сильнее, чем я сам желаю этого. — И прекрати меня называть мажориком или в следующий раз я тебе всеку, — подмигиваю я, снова выруливая к лёгкости. Эти разговоры о социальных неравенствах гнетут, отзываясь в душе тупой болью. Все по привычке обращают внимание на то: где я живу, на каком гоняю байке и сколько бабла в моих карманах. Вот только никого не интересует вся подноготная моей жизни. — Что у тебя случилось? Уволили с работы? Так это даже лучше, тебе там не место.