Моя легендарная девушка
Шрифт:
— Нет, — угрюмо сказал я. Я стряхнул длинный столбик пепла на ковер. — Это я сейчас повешу трубку.
— Ты ведешь себя, как ребенок.
— Из твоих уст я сочту это комплиментом. — Я затушил сигарету о спинку кровати. — Не беспокойся, больше я звонить не буду. Я уже добился, чего хотел.
— И что это было?
— Сбросить тебя с пьедестала, на который я тебя водрузил, — уверенно сказал я. — Ну и шлепнулась же ты оттуда, крошка!
Она повесила трубку.
Оглядываясь на этот разговор, мне хочется думать, что я победил. Хоть я и назвал ее «крошкой» без малейшего намека на иронию, все-таки несколько раз я ее достал. Однако по сути, как и всегда, победила Агги. Она за все эти три года обо мне даже не
Я почувствовал облегчение. Теперь мне даже не верилось, что я столько времени поддерживал огонь на ее алтаре — давно надо было ее на нем же и сжечь. Три года я надеялся, что однажды она ко мне вернется. Я даже отношения завязывал с тем расчетом, что срок годности у них будет короткий. Потому что хотел всегда иметь возможность мановением руки от них избавиться — по первому сигналу Агги. Никто из них не был мне нужен. Я просто не хотел быть один. Я их использовал. В школе, если про тебя говорили, что ты кого-то используешь, это было третье по тяжести оскорбление. Хуже было только «пошел ты… вместе со своей мамой» и «я с тобой не дружу». Это значило, что люди тебе нравятся не сами по себе, а потому что ты можешь от них что-то получить. В каком-то смысле я использовал Агги. Я получил кого-то, кто слушал, как я жалуюсь на жизнь, кого-то, с кем можно посмотреть пару серий «Черной гадюки», кого можно поцеловать, когда мне одиноко, кто поймет меня и сделает так, что все будет хорошо, когда на самом деле все плохо. Она взамен не получила ничего. Она была моей Легендарной Девушкой, но я не был ее Легендарным Парнем. Я только сейчас это понял, но было уже поздно.
Я позвонил ей еще раз. Ответил ее парень.
— Агги дома? — спросил я, совершенно не представляя, что я ей скажу.
— Она в ванной. Кто это? Это Вилл?
Лгать не имело смысла.
— Да.
— Ты ее очень расстроил, дерьмо ты собачье. Я бы не прочь прийти к тебе и вбить в твою башку немного вежливости.
Я забыл, что хотел сказать.
— Да ты понятия не имеешь, какая она стерва. Просто не представляешь. Но ты еще узнаешь. Поймешь, когда она переспит со всей твоей командой по регби. Она уже, наверное, начала с нападающих. Потом пойдет тайтхед, потом лусхед, потом хукер, потом фулбек… Да что я говорю? Она их всех уже обработала, одного за другим. Ага. И теперь очередь за командой противника…
Я не услышал, что он собирался мне ответить, потому что бросил трубку. Я только что совершил подлый и злой поступок, но мне было плевать — как ей было плевать на меня. Я заметил клочок бумаги, на котором написал номер Агги. Я взял его и направился на кухню, прихватив по дороге ее фотографию. Включив газ, я одновременно поджег карточку и бумажку с номером. Когда язычки пламени добрались до моих пальцев, я уронил бумагу в раковину и тупо стал смотреть, как она превращается в серый пепел. Я был готов к тому, что включится пожарная сигнализация, но этого не случилось. Я пустил воду. Размокший, пепел забил водосток.
Чтобы отпраздновать свободу, я закурил «Мальборо Лайтс», открыл окно и сел на подоконник, хотя на улице моросило. Я ожидал почувствовать, что у меня гора свалилась с плеч, но ощущения были прямо противоположные. Я всегда втайне считал себя существом, наделенным интеллектом. Я думал, что я куда умнее среднего обывателя. Поэтому мне было нелегко узнать, что я такой же болван, как и все остальные.
Пепел упал мне на ногу. Я хотел его стряхнуть, но не стал, потому что было не больно.
Через некоторое время мне стало холодно, джинсы промокли до трусов, а капли на стеклах очков не позволяли ничего видеть. Вернувшись в комнату и забравшись под одеяло, я подумал — интересно, о чем думает Агги в эту секунду. Она думает, наверное, что я спятил — позвонить ей вдруг, ни с того ни с
В ванной, включив свет — а с ним и вентилятор, я живо обсудил это сам с собой. Обращаясь наполовину к плакату Одри Хепберн, наполовину к зеркалу на стене, я сказал себе, хватит. Я больше не потерплю того, что моя жизнь похожа на болото. Ничто не остановит меня, и я сделаю все, о чем до этого только рассуждал, вечно находя причину отложить практические действия на потом. Последние три года я жил, как в тюрьме. Я ходил в одни и те же места, общался с одними и теми же людьми, слушал одну и ту же музыку — я превратил свою жизнь в памятник Агги. Я стал главным хранителем Национального Музея Бывших Девушек. Я застрял в прошлом и оказался не в состоянии приблизиться к своему будущему. Потому что все, чего я хотел, тоже осталось в прошлом. Все. Хватит. Определенно, черт возьми, хватит.
Вернувшись в комнату, я снова закурил, встал на кровать и подобрался как можно ближе к датчику пожарной сигнализации. Глубоко затянувшись, я выдохнул прямо в него и под прикрытием сирены заорал:
— Все будет по-новому!
17:30
У меня дрожали руки, когда я взял трубку. Даже не знаю, почему — нервничать было совершенно не из-за чего. Я уже предвидел, что будет дальше: я скажу «алло», она скажет «алло», мы поговорим о жизни, о вселенной, обо всем, я отпущу несколько шуточек, она рассмеется, нам будет хорошо, я забуду про Агги. Я снова почувствую себя человеком.
— Алло?
— Алло, это Кейт? — спросил я у незнакомого голоса.
— Нет, это ее соседка. А кто это?
— Это Билл, — сказал я, захваченный врасплох. Мне и в голову не приходило, что соседка Кейт тоже может поднять трубку. — Кейт дома?
— А, так это с тобой она проболтала все выходные, — сказала Паула, изобразив удивление. — Она просто двинулась. Все время о тебе говорит. Не понимаю, почему она сама не взяла трубку, она весь день просидела над телефоном. Ты сказал, что сразу же ей перезвонишь, гнусный обманщик. Скажи мне, почему все вы, мужчины, — такое дерьмо?
Если соседка Кейт хотела меня смутить, то у нее это получилось. Слушать, как кто-то рассуждает о наших с Кейт отношениях, было невыносимо. Она залапала то воздушное и прекрасное, что мы создали. Я потерял терпение.
— Я не знаю, почему все мужчины такое дерьмо. Я знаю только, почему я — такое дерьмо. Дайте ей трубку, пожалуйста.
— А ты сообразительный, — сказала Паула. Ей явно нравилось, что она может меня разозлить. — Это неплохое качество для мужчины. У тебя друзья есть? — Ни единого остроумного или просто обидного ответа не пришло мне на ум, а мое старое «слушай, иди ты, а?» выглядело бы сейчас скучным и банальным.
— Паула! — крикнула Кейт. — Положи трубку! Перестань меня доводить.
Я вздохнул с облегчением.
— Кейт?
— Да, это я, — ответила она. — Извини, что тебе пришлось это выносить. Паула сегодня какая-то бешеная. Должно быть, не та фаза луны.
Голос Кейт казался волшебным — как будто он мог выполнять все ее желания, и сейчас она приказала ему успокоить и утешить меня. Мне почудилось, что меня спасла из когтей злобного дракона рыцарша на белом коне. Если бы она могла взять меня на руки и унести подальше от грозящих опасностей, думаю, в тот момент мне больше ничего не осталось бы желать. Я сделал глубокий вдох.