Моя летопись
Шрифт:
— Я всех писателей разделяю на графоманов и дилетантов. Я графоман, а вы дилетантка.
После нашумевшего романа «Мелкий бес» началась бешеная сологубовская слава.
Издатели набросились на него. Перепечатали его старые произведения, прошедшие когда-то незаметно. Он закончил свой роман «Навьи чары». Конец, написанный после перелома, то есть когда судьба вознесла его, не оправдал обещанного. И то, что намечал он в тихой комнате с лампадкой, осталось невыполненным. Я помнила, как он рассказывал о дальнейшем ходе романа, и этого в напечатанной книге не нашла. Дух отлетел от него. И только в стихах своих был он прежним, одиноким, усталым, боялся жизни, «бабищи румяной и дебелой» [166] , и любил ту, чье имя писал с большой буквы — Смерть.
166
С. 196. …боялся
— Смертерадостный, — называли его.
— Рыцарь Смерти, — называла я.
Но и в стихах своих принялся он фокусничать, играть пустяками.
Белей лилей, алее лала [167] Была бела ты и ала.Я ему говорила, что это похоже на скороговорку: «Сшит колпак, да не по-колпаковски», и заставляла одного косноязычного поэта, не выговаривавшего букву «л», декламировать эти стихи. У него выходило:
167
«Белей лилей, алее лала…»— Цитата из стихотворения «Любовью легкою играя…» (1901). (прим. Ст. Н.).
А о Смерти еще находил прежние слова и говорил о ней нежно. Она приходила и просила под окном, чтобы брат ее Сон открыл ей двери. Она устала. «Я косила целый день…» [168]
Она хотела накормить голодных своих смертенышей…
Настоящая фамилия Сологуба была Тетерников, но, как мне рассказывали, в редакции, куда он отнес первые свои произведения, посоветовали ему придумать псевдоним.
168
«Я косила целый день…»— Цитата из стихотворения Сологуба «Тихая колыбельная» (1906). (прим. Ст. Н.).
— Неудобно музе увенчать лаврами голову Тетерникова.
Кто-то вступился, сказал, что знал почтенного полковника с такой фамилией и тот ничуть не огорчался.
— А почем вы знаете? Может быть, и полковнику приятнее было бы более поэтическое имя, только вот в армии нельзя служить под псевдонимом.
И тут же придумали Тетерникову псевдоним — Федор Сологуб. С одним «л», чтобы не путали с автором «Тарантаса» [169] . И мы знаем, что муза этот псевдоним почтила своим вниманием.
169
С. 197. …придумали Тетерникову псевдоним — Федор Сологуб. С одним «л», чтобы не путали с автором «Тарантаса». — Псевдоним «Сологуб» придуман в редакции журнала «Северный вестник». Автор «Тарантаса» — граф Соллогуб Владимир Александрович (1813–1882). (прим. Ст. Н.).
Венец славы своей нес Сологуб спокойно и как бы презрительно. С журналистами и интервьюерами обращался надменно.
Помню, как шли мы вместе по фойе театра и к нему подбежал какой-то газетный сотрудник и почтительно спрашивал его мнение о новой пьесе. Сологуб шел, не замедляя шага, не поворачивая головы, лениво цедя слова сквозь зубы, а журналист забегал, как собачонка, то справа, то слева, переспрашивал и не всегда получал ответ. Так мстил (вероятно бессознательно) Сологуб за измывательства над его первыми, лучшими и самыми вдохновенными вещами.
Сологуба считали колдуном и садистом. В своих стихах он и бичевал, и казнил, и колдовал. Черная сила играла в них.
Когда я в бурном море плавал [170] И мой корабль пошел ко дну, Я возопил: «Отец мой Дьявол, Спаси меня, ведь я тону!»Признав отцом своим дьявола, он принял от него и все черное его наследство: злобную тоску, душевное одиночество, холод сердца, отвращение от земной радости и презрение к человеку. Как сон, вспоминались его грустные, нежные стихи:
170
«Когда я в бурном море плавал…»— Неточная цитата из стихотворения Сологуба (1902). (прим. Ст. Н.).
Теперь пошла эротика, нагие флагелянты [171] , мертвые люди, живые мертвецы, колдовство, комплекс Эдипа [172] , воющие собаки, оборотни. Было:
Я верю в творящего Бога, В святые заветы небес…Стало:
Собираю ночью травы [173] И варю из них отравы…Что за человек Сологуб, понять было трудно. Его отношения ко мне я тоже не понимала. Казалось бы, совершенно безразличное. Но вот неожиданно узнаю, что мою пьесу «Царица Шамурамат» [174] (я тогда увлекалась Древним Востоком) он старался устроить в Театр Комиссаржевской.
171
С. 198. Флагелланты (лат.) — бичующиеся; религиозные аскеты-фанатики, проповедовавшие публичное самобичевание ради «искупления грехов»; это движение, возникнув в XIII в. среди городской бедноты Италии как протест против католической церкви, гнета феодалов и непрерывных войн, распространилось потом по всей Западной Европе; флагелланты жестоко преследовались как еретики и в XV в. постепенно исчезли. (прим. Ст. Н.).
172
Комплекс Эдипа(или Эдипов комплекс) — понятие психоанализа; согласно Фрейду, представляет собой результат вытеснения в бессознательное враждебных импульсов по отношению к отцу, возникающих в раннем детстве. (прим. Ст. Н.).
173
«Собираю ночью травы…»— Неточная цитата из стихотворения «Ты не бойся, что темно…» (1902). (прим. Ст. Н.).
174
…мою пьесу «Царица Шамурамат»… — Так Тэффи называет свою пьесу «Полдень Дзохары. Легенда Вавилона», вошедшую в книгу «Семь огней» (СПб.: Шиповник, 1910. С. 83—111), посвященную Сологубу. (прим. Ст. Н.).
Раз как-то пришел он ко мне с Георгием Чулковым. Я была в самой лютой неврастении. Чулков ничего не заметил, а Сологуб странно пристально присматривался ко мне и все приговаривал:
— Так-так. Так-так.
Вечером пришел снова и настаивал, чтобы я пошла с ним в ресторан обедать, и оттуда повел по набережной.
— Не надо вам домой торопиться. Дома будет хуже.
Была белая ночь, нервная и тоскливая, как раз бы Рыцарю Смерти поговорить о своей Даме. Но он был неестественно весел, болтал и шутил, и я поняла, что он жалеет меня и хочет развлечь. Потом выяснилось, что так это и было. Его мертвые глаза видели многое, живым глазам недоступное и ненужное.
Он ненавидел шаржи, карикатуры и пародии.
В каком-то журнале появилась пародия на него Сергея Городецкого под случайным псевдонимом. Сологуб почему-то решил, что сочинила ее я, и остро обиделся. Вечером у себя за ужином он подошел ко мне и сказал:
— Вы, кажется, огорчены, что я узнал про вашу проделку?
— Какую проделку?
— Да ваш пасквиль на меня.
— Я знаю, о чем вы говорите. Это не я сочинила. Все свои произведения, как бы плохи они ни были, я всегда подписываю своим именем.