Моя любимая дура
Шрифт:
Я присел у бордюра, делая вид, что перешнуровываю кроссовки. Дверь в агентство закрыта, на наличнике, словно капелька крови, алеет лампочка сигнализации. Но, может, это приманка? Не ждут ли меня внутри агентства бравые парни, лениво развалившись в креслах и без интереса перебирая бумаги?
А вот и надежный информатор! У входа в агентство, вытянув пыльные лапы, развалился пес Байкал. Млеет на солнце, греет тощие ребра. Я прикормил его, и с тех пор барбос с усердием изображает службу: когда в агентстве никого нет, он его «сторожит». Стоит только зайти в офис, как пес «сдает дежурство» и уходит по своим делам. Если бы внутри сидели гости, Байкал не лежал бы сейчас у порога.
Я доверился мохнатому бродяге и направился к двери. Услышав шаги, Байкал открыл глаза, пошевелил бровями,
Впрочем, у меня не было времени исследовать странности своей души. Компьютер загружался, урчал электронными мозгами, булькал, словно закипающий чайник. Как долго! Быстрее же, быстрее! Сейчас многое прояснится. Сейчас я получу хоть какую-то информацию! Даже самая скверная новость станет для меня как глоток свежего воздуха для задыхающегося под водой аквалангиста. Информация, контакт, взаимодействие – вот что оживляет человека, вынуждает его жить, двигаться, к чему-то стремиться, добиваться какой-нибудь цели. Тот, кто лишен этого, напоминает парусник посреди океана, у которого вышла из строя навигационная аппаратура, нет связи, нет компаса, и даже ветра нет, и капитан, одуревший от одиночества и статичности, ждет хотя бы чего-нибудь, любого события: пусть будет шторм, пусть будет дождь, пусть пираты возьмут его на абордаж. Пусть хоть что-нибудь произойдет!
И произошло. Компьютер издал звук, похожий на тот, с каким пачка газет падает на пол. Пришло электронное письмо. В графе «От кого» значилось «ComClub4». Тема – «Привет, дружище!». Отправлено сегодня утром в десять часов три минуты. Я открыл послание. «Кирилл! Я не намерен доставлять Ирине излишние страдания. Я буду вести себя с ней обходительно, гарантируя ей комфорт, тепло и сытость, насколько это возможно в моих условиях. Я заинтересован в том, чтобы поскорее закончить все свои дела, отпустить Ирину и оставить в покое тебя. Все, абсолютно все зависит от тебя. Твое упрямство, или малейшее проявление гордыни, или нерасторопность, или промедление немедленно скажутся на состоянии Ирины. Наверное, излишне напоминать тебе, что ты ни под каким предлогом, ни в какой форме не должен обращаться в милицию – это немедленно и неотвратимо приведет к тяжелым для Ирины последствиям… А теперь перейдем к делу. Сегодня ночью ты должен быть в Минеральных Водах. Вылетай вечерним рейсом. Дальнейшие указания получишь по электронной почте. Человек».
Впервые тип, шантажировавший меня, представился. Пусть имя вымышленное, неудачное, но все-таки это было лучше, чем пустота в конце текста. Значит, это ЧЕЛОВЕК.
Ну вот, свершилось. Я чувствовал едва ли не облегчение, будто самое страшное уже пережил. Ирина жива, и ее состояние, если верить автору письма, пока не должно вызывать серьезных опасений. Итак, сегодня ночью, двадцать четвертого мая, я должен быть в Минеральных Водах. Поближе ничего не было?
Я откинулся на спинку кресла и стал вспоминать, что меня связывало с Минеральными Водами. В прошлом году мы с Ириной отдыхали недалеко от этого города – на склонах Эльбруса. Там же я познакомился с Кротом Лобским, продюсером Игры на выживание. Неужели я имею дело с отголосками той мрачной истории? Но для чего я должен куда-то ехать? Если Человеку нужна некая информация, которой обладаю только я, то проще было бы припереть меня к какой-нибудь близстоящей стене, допустим, к стене моего кабинета. Или к стене уборной. И все дела! А
Там я должен быть сегодня ночью. Я уже хотел было взяться за трубку телефона, чтобы узнать в справочной расписание самолетов, как на входе замурлыкал звонок. А вот и гости! Эх, интуиция, что ж ты так меня подводишь?
Глава 10
НРАВСТВЕННЫЙ АСТЕНИЗМ
На некоторое мгновение я оцепенел. Потом машинально кинул взгляд на окно – успею ли незаметно выбраться? В дверь снова позвонили. Если не открою, начнут ломиться. На экране монитора висело письмо от Человека. Не буду выключать компьютер, пусть милиция посмотрит на творчество преступника. Пусть прочитает это ультимативное письмо… Но что же я?! О чем думаю?! О своем алиби? Но что будет с Ириной? Меня же предупредили, чтобы я не обращался в милицию!
Я немедленно запустил программу форматирования диска. Один щелчок по клавише – и все данные, записанные на компьютер, начали стираться. Металлический ящик системного блока дрожал, избавляясь от миллионов байтов информации. Хорошая процедура! Жаль, что я тоже не могу ее пройти. А то бы – ррраз! – и вся информационная грязь, накопленная за жизнь, потекла бы из моих мозгов черным ручьем, и стал бы мой разум чистым и прозрачным, как промытое дождями весеннее небо.
Я подошел к двери, пытаясь убедить себя, что еще рано сдаваться. Оттянул задвижку замка. На пороге стоял молодой человек в темном костюме, галстуке, идеально причесанный. В общем, почти что жених. На оперативную работу уже пацанов берут, подумал я. Двадцать два ему хоть стукнуло?
– Здравствуйте! – поздоровался молодой человек, кивая.
Я переступил через порог и заглянул за дверь, где, по моему представлению, должна была спрятаться оперативная группа. Никого. Это уже лучше. Может быть, молодой опер ограничится коротким допросом?
– Я не ошибаюсь, вы Кирилл Вацура?
– Заходите, – ответил я и вернулся в кабинет.
Компьютер уже облегчился, и на его темном экране мерцала космическая пустота. Я выключил его и сел за стол. Молодой человек мялся в дверях, не решаясь зайти в кабинет без специального на то приглашения. Зеленый еще, совестливый, робкий. Пройдет пара лет, и начнет всех подряд без разбору мордой на асфальт класть. Хватка будет как у бульдога. А пока он – ласковый щенок. Впрочем, такой щенок, из головы которого еще не выветрились аксиомы криминальной науки, может быть настолько дотошным и педантичным, что взвоешь.
– Приступайте, – поторопил я его.
– Можно сесть?
Я пожал плечами. Перебор, молодой человек, перебор! Или это такая тактика? Он сел напротив меня, не сводя с меня глаз.
– Я вас немножко другим представлял, – произнес он.
Я насторожился. Что-то на мента он не очень похож.
– А где вы раньше обо мне слышали?
– Я вас видел по телевизору. Но вы стояли на заднем плане, и создавалось впечатление, что вы ниже ростом, чем есть на самом деле.
Вот оно в чем дело! Он видел меня по телевизору. Да, могло быть такое. Как-то к нам на ледник прилетела съемочная бригада. Нахальная девчонка с микрофоном принялась командовать измученными работой спасателями и выстраивать их, словно детей на школьной линейке. Потом крикнула «В кадре!» и принялась врать перед камерой, что мы прокопали штольню длиной в три километра, откуда по ночам доносятся звуки, очень похожие на стоны. Ничего подобного не было. Но мы не успели возразить, как репортерша запрыгнула в вертолет, а следом за ней и оператор. Они даже водкой и сигаретами нас не угостили.
– Да, – кивнул я. – В сравнении с глыбами льда люди кажутся маленькими, как насекомые.
Неужели этот молодой человек пришел только для того, чтобы сказать, что видел меня по телевизору?
– А что, вы действительно слышали стоны?
– Вранье, – ответил я.
– Я так и подумал. Ведь прошло уже столько времени, как сошел ледник. И вообще – такая масса! Людей, наверное, размазало, как масло по хлебу.
Это сравнение мне не очень понравилось. Я нахмурился и стал барабанить пальцами по столу. Молодой человек откашлялся, скрипнул стулом и неуверенным движением запустил руку в нагрудный карман пиджака.