Моя любовь навсегда
Шрифт:
Как умела, так и выживала. Другое дело, что сейчас им обоим требовалась помощь. Пока пьяный Геннадий с пыхтением сползал с Илоны, Антон понадобилась вся его выдержка, чтобы не убить говнюка.
Скотина даже не скрывала удовольствие от запугивания и унижения жертвы. Ему нравился страх матери Миланы, он получал от него наслаждение. Большее, чем от насилия над ней. Для таких ублюдков существовало только одно место, где их бы с радостью приняли. А потом доходчиво объяснили с примерами, как нельзя поступать с женщинами.
Тюрьма
— Прости, друг, — Геннадий покачнулся. — Я думал, что ты жаришь ту белобрысую сучку из ГИТИС. Оказалась не так хороша?
Он рассмеялся, нисколько не стесняясь присутствия Илоны. Словно вообще ее за человека не считал. Впрочем, чему здесь удивляться? Федор вырос таким же моральным уродцем как папаша. Пример воспитания перед глазами. Никаких психологических разборок личности не требовалось.
— Сиськи маловаты, — грубым тоном ответил Антон.
— Да уж. Подкачали в этот раз актрисочки. Ни одной на Каннский фестиваль не представить, ни в приличное общество вывести.
Животное. Тупое и жалкое насекомое, которое хотелось раздавать голыми руками. Теперь Антон на собственной шкуре прочувствовал отвращение отца, как во время отлета в Африку. Павел Александрович Канарейкин часто признавался, что вел себя в прошлом, как мудак. Но даже он не позволял подобных высказываний в адрес бывших пассий. Да вообще никаких женщин. Для него считалось табу — унижение представительниц слабого пола. Публично уж точно.
«Я тебя таким не воспитывал».
Конечно, нет. Антон сам одурел от количества денег и власти, а теперь получил наглядный пример. Того, что вырастало из таких вот болванов, как он. Геннадий и Глеб просто худшая версия любого мажора, троекратно помноженная на амбиции да вседозволенность.
Таких нельзя пускать ни в политику, ни в бизнес. А если пролезли — уничтожать беспощадно. Понятно, что со всеми не совладать, но какую-то часть убрать все-таки стоило.
— Других не нашлось. В кинематографе кризис жанра и нехватка актерских талантов — пожал плечами Антон.
— Это да. Талантов там кот наплакал, — вздохнул Геннадий и бросил взор на Илону, противно оскалившись. — Простите, госпожа Боярышникова, заплутал.
— Н-ничего, — пикнула она.
— Советую пойти в бар, пока остальные все не уничтожили. Коллекционный виски сам себя не выпьет, — выдал Антон.
Только через минуту после озвученной шутки он понял, как прокололся. Содержимое бара Глеба ему неизвестно. Он ориентировался только на опыт отца да Ярослава с Сергеем Радовым. Обычно у них на случай важных гостей находилась бутылочка какого-нибудь прославленного на весь мир напитка.
Увлекался ли подобными вещами Глеб? Был ли у него вообще чертов виски? Вдруг он предпочитал вино?
К счастью, удача сегодня повернулась к нему лицом. Геннадий просветлел и поспешил на выход.
— Ты прав, мой друг. Пойду возьму бутылочку и париться!
— Девочки заждались, — выдавил улыбку Антон.
— Ты не пойдешь? — пытливый взгляд на мгновение испугал его, однако вскоре наваждение ушло.
Геннадий мерзко усмехнулся и сам себе ответил на вопрос:
— Точно. С женой хочешь поболтать, — он подмигнул и хлопнул Антона по плечу.
Благо, что темнота скрыла сбившуюся матрицу. Когда закрылась дверь, в коридоре послышалось пение. Геннадий голосил на весь дом, вспоминая старую песенку про доступных девиц из квартала Красных фонарей. В припеве говорилось, что муж одной из них, ночью убил свою любвеобильную жену за связь с другими мужчинами.
— Глеб… — Илона задрожала и начала отползать на край постели. Кремовое покрывало сбилось у ее ног, каблуки оставляли на шелковой поверхности затяжки. — Ты все не так понял. Мы просто… Просто…
— Это я. Антон.
Она закрыла рот и во все глаза уставилась на него. Вздохнув, он бросил взгляд на таймер. Всего-то три минуты, которые бессмысленно выжидать. Антон уже ничего не успел бы, поэтому одним приказом отключил матрицу:
— Баз, сброс визуальной картинки.
Ошарашенная Илона проглотила ком, затем медленно сползла с кровати. Подойдя к нему, она растерянно коснулась пиджака, провела ладонями по лацканам. Похлопала ресницами, отошла на шаг и вновь вернулась на место.
— Но… Как? — выдохнула изумленно.
— Потом объясню, — буркнул Антон и нервно оглянулся. — Из коридора есть другой выход? Надеюсь, что пьяный Збруев не поскачет к Глебу отчитываться.
— Мой муж сейчас под дозой лежит в нашей спальне с двумя девками, — неожиданно зло выдала Илона. — Вряд ли он вообще встанет до следующего дня.
— Тогда хорошо.
— У нас есть шанс. Никто не заметит, если мы…
— Илона.
Ее имя рухнуло между ними грудой камней. Она замолчала и приступила взгляд, после чего опустила голову. Виновато и покорно, отчего во рту Антона появился неприятный кислый привкус рвоты. Настолько отвращала подобная раболепность от сильной и умной женщины, матери самой прекрасной девушки на земле.
— Илона, — чуть мягче продолжил он и взял ее за плечи, — давайте без риска? Милане нужна живая мама, а не героиня дурацких блогов про подвиг жертвы абьюзера.
Шмыгнув носом, она кивнула и уткнулась макушкой ему в грудь.
— Я… Сейчас… Соберусь, — выдавила Илона с трудом.
Антону ничего не оставалось, как крепко обнять ее в ответ. Словно родную мать, по которой он отчаянно скучал, хоть и видел совсем недавно. Вся ситуация и происходящий вокруг кошмар научили главному: настоящая семья дороже всего. Сколько от нее ни беги, все равно вернешься в ее лоно.