Моя мама – Снегурочка
Шрифт:
— Но знаете, — вмешалась в разговор скромно одетая женщина, кажется приютский психолог, — я бы хотела успокоить Сашу. Мне кажется, эта сказка не о том, как девочка стала жертвой насильника. Тут скорее повествуется о чувстве вины. Девочка совершила нечто такое, что выходит за норму и чему она всячески старается найти оправдание. Возможно, все дело в ее матери. Девочка винит себя в том, что мать исчезла из ее жизни. Она ищет себе оправдание, перекладывает вину на какого-то злодея, но в конце снова возвращается к мысли, что во всем виновата только она сама.
Откашлялся и заговорил директор Дима:
— Что
— Нет, — возразила со своего стула Саша. — Есть еще дядя с женой и детьми. Но они постоянно живут в Австралии.
— Про ее мать что-нибудь известно? Нам важно знать, в каком возрасте девочка ее потеряла.
— Нет, — жарко покраснела девушка. — Борис… ее отец, он никогда не вспоминает о матери Лерочки. Как будто ее вообще не было.
— Я думаю, — негромко, весомо произнесла Нина Петровна, — перед нами типичная история предательства. Что отличает животное от человека в понимании ребенка? Первые не умеют говорить. Эта девочка за что-то очень обиделась на людей, и ей захотелось отмежеваться от них, потерять язык, стать отчасти животным. Причем случилась эта обида еще несколько лет назад, когда она рисовала эти картинки. На какое-то время Лера забыла о ней. Но что-то заставило ее вернуться к прежним переживаниям.
— Что же это может быть? — спросила женщина, одеянием похожая на богомолку в день церковного праздника.
— К сожалению, когда мы говорим о детях, такой обидой может быть и нечто чудовищное, и абсолютный пустяк, с точки зрения взрослого человека. Допустим, в Питере у нее была любимая кошка, которую при переезде в Москву взрослые просто выкинули на улицу. Ей, может быть, сказали, что кошечка сама отказалась переезжать, потому что здесь у нее семья и детки. А через пару лет до девочки дошла ужасная истина. И она бросилась в город детства отыскивать свою любимицу. Это объясняет, почему она отказалась от языка. Ребенок инстинктивно чувствует: подобное притягивает подобное. Молчание делает ее ближе к миру животных.
— Ну, одно несчастное создание она уже нашла, — сказал кто-то.
— Да, но это не ее кошка. Значит, она будет убегать снова и снова. А вы что скажете, Сан Саныч?
При этом вопросе все повернулись к косматому старику, который сидел на подоконнике, и его огромный сизоватый нос был повернут к оконной раме, сочащейся сквозняками, словно воздух помещения был для него не слишком пригоден. В ответ старик заговорил, словно филин в бутылку заухал. Саша вздрогнула, но все остальные, видимо, давно привыкли к этому странному голосу.
— Бывают дети — странники от природы, — поведал он. — Такими уж они рождаются, хоть в благополучной семье, хоть в дурной. И бежать они будут все равно, потому что это у них в крови. Жалко, что я не видел девочку — таких детей я узнаю по глазам. Но сдается мне, она не из этих, не из бегунов. Нина права — девочка кого-то ищет. Или что-то ищет. Найдет — и успокоится.
— Но кого можно искать в такой дикий мороз? — тревожно глядя на старика, спросила Саша. — Деда Мороза разве что? Снегурочку?
— Деточка, каждой
И Саша покорно отправила тетрадку по рукам.
— Могло ведь и хуже быть, — снова заговорила заведующая. — Могли ведь и не кошку на улицу выбросить, а, скажем, бабушку в больнице забыть. Кстати, еще ведь есть загадка — откуда девочка знает язык жестов. Может, глухонемой была ее бабушка, которую отправили в дом инвалидов, а девочке сказали, что умерла. А потом она каким-то образом почувствовала обман.
— Нет! — вдруг, словно очнулась, вскрикнула Саша. — Борис никогда не отправил бы свою мать в больницу! Он бы и кошку на улицу не выкинул! Что вы в самом деле!
Нина Петровна успокаивающе замахала руками. Но тут снова заговорил Сан Саныч.
— Сдается мне, этот памятник я уж видал, — молвил он неторопливо.
— Какой памятник? — заволновалась Саша, решив, что ненароком упустила что-то важное.
— А вот он! — Старик поднял тетрадку над головой, ткнул заскорузлым пальцем в один из рисунков, потом в другой. — Героиня наша, то в кошачьем обличье, то в человеческом, все мимо одного памятника ходит. А памятник этот установлен в одном из спальных районов нашего города. В войну там деревня была, в ней деревянная школа стояла. Однажды в эту школу попала бомба, прямо в разгар учебы, не успели увести ребят. Сгорели все. А лет пять назад администрация района эту историю вспомнила и решила в одном из скверов установить памятник. К сюжету он навроде отношения не имеет, но нарисован мастерски. Значит, наша девчушка ходила мимо него часто, может, из окошка видела.
— Так вот и я о том же! — не сдерживаясь, в голос завопила Саша. — Мне кажется, тут какая-то подлинная история рассказана, и нужно нам ее раскрутить.
— Что ж, за дело, — поднялся со стула директор, и стул издал облегченный скрип. — Пойдемте, Саша, продиктуете мне данные девочки и ее отца, и мы попробуем узнать, где они жили в питерскую свою бытность. Может, она сейчас возле своего прежнего дома кругали описывает?
В самой большой в приюте учебной комнате беспечно пробегали по елочным веткам непогашенные огоньки гирлянды. Выглядывали лукаво из-под елки коробки и пакеты, еще с утра доставленные шефами и представителями благотворительных организаций. Никто не проявлял к ним никакого интереса. Воспитанники собрались в одной из спальных комнат и сидели там тихо и пристойно, спиртное не распивали и курить, как положено, выбегали на лестницу. Дежурная воспитательница заглядывала к ним время от времени и громко вздыхала: что с детьми сделалось, даже празднику не рады!
Вот уже бесконечное количество часов майор Петров и Наташа кружили по завьюженному городу. Немного спасала Васина машина, в ней отогревались по пути к очередному месту обследования. Майор свой участок знал превосходно, легко обнаруживал теплые подвалы и обжитые чердаки, осматривал, разговаривал с тамошними потертыми обитателями. Беззлобные бомжи с ходу проникались проблемой, много и импульсивно говорили о чем-то малопонятном, но никто из них не видел Леру и не мог рассказать о ее местонахождении.