Моя мама – Снегурочка
Шрифт:
Когда небо уже стало гаснуть, Наташа не выдержала, села в снежный сугроб и разрыдалась.
— Мы ее не найдем, — прошептала она. — Это я во всем виновата.
Майор Петров, растерявшись только в первое мгновение, шлепнулся рядом с ней и принялся меховой рукавицей стирать со щек девушки слезные дорожки.
— Наташа, нельзя плакать на морозе, — твердил он. — Ну в чем таком вы виноваты?
— Я так хотела стать женой ее отца, — трагически шептала Наташа. — Согласна была терпеть что угодно, и от нее в том числе. А Лере не нужна была такая мать, как я. Она меня не любила, даже не уважала. А потом, может быть, испугалась, что Борис все-таки женится на мне, и убежала из дома, чтобы показать ему, какая я никчемная воспитательница. И сегодня она снова убежала из-за меня!
— Да уж не довольно ли одного раза?
— Вы не понимаете. Я нашла ее в первый раз. Ну, только благодаря вам, Василий, — поспешила исправиться Наташа. — Но Леру это не устроило, и она убежала еще раз, чтоб уж наверняка.
Василий подумал немного, потом решительно подскочил на ноги и протянул Наташе руку:
— Вставайте, Наташа. Если это так, то вы непременно должны найти ее снова.
— Почему? — растерялась девушка.
— Потому что тогда она поймет, что вы по-настоящему любите ее. Понимаете, один раз — случайность, но два раза — это судьба! И никуда ей от вас не деться.
Пораженная его энтузиазмом, Наташа поднялась на ноги, отряхнулась и спросила голосом полным решимости:
— Какие места мы еще не осмотрели?
— Вообще-то на моем участке — все, — нехотя признался Петров. — Может, за эти несколько дней в Питере она успела с кем-нибудь познакомиться и теперь те люди приютили ее? Нельзя же вообразить, что девочка просто шатается по улицам. А потом ее давно бы подобрал какой-нибудь патруль. Виданное ли дело, чтобы ребенок бродил один в такую метель.
— Вы можете это узнать, Вася, — снова начала падать духом Наташа. — Пожалуйста, позвоните вашим коллегам, спросите, не видели ли ее?
— Да я звоню, звоню, — вздохнул Вася и в очередной раз взялся за мобильник.
Лариса уже несколько часов бродила по почти пустынным улицам. Магазины еще работали, но, вопреки обыкновению, в них почти не толпился народ. Только некоторые отчаянные личности все-таки рискнули выйти за подарками или за угощением. Иногда, согнувшись в три погибели, пробегали какие-то фигуры, таща на спине или под мышкой елку. Где они их находили? Ведь елочные базары давно похоронила под снегом метель.
Чего только не передумала она за эти часы. Кто-то должен был обязательно к ней подойти. Почему же это не происходит? А если нет никаких вымогателей, то почему так странно ведет себя девочка? Кажется, кто-то не просто захотел получить деньги, ведь в таком случае проще было бы просто выкрасть девочку и потребовать выкуп. Кто-то хочет отомстить. Может, она ошиблась и надо было сразу вызвать Бориса в Россию? Впрочем, похитители готовились к преступлению и наверняка сами в состоянии связаться с ним. Но почему-то до сих пор они этого не сделали. Иначе Морозов был бы уже здесь.
А если кто-то хочет отомстить — ей? Последние полчаса Лариса всерьез обдумывала этот вариант. Да, желающие наверняка найдутся, слишком многих опередила она на дистанции, ведущей к успеху. Но почему таким странным образом? Кто мог предположить, что она бросится в другой город разыскивать дочь своего, скорее всего уже бывшего, любовника? Чтобы предположить такое, надо было слишком хорошо ее узнать, едва ли не в душу заглянуть. Знать ее беду, ее тоску. Знать, что свободные мужчины давно интересуют ее в первую очередь тем, есть ли у них дети, которые могли бы назвать ее своей мамой. Раз уж не удалось родить своих. Что ж, если есть у нее такой наблюдательный враг, он, должно быть, очень опасен.
Навстречу Ларисе неверным шагом двигался мужчина в телогрейке. Поравнявшись, вдруг застыл, внимательно посмотрел на женщину и сказал:
— Что, милая, отпраздновать не с кем? Ну, пошли уж со мной. Тут недалеко.
— Убирайтесь, — негромко, равнодушно проговорила Лариса. Приставания мужика ее ничуть не задели. Она и сама понимала, что выглядит странновато в своей неторопливой прогулке по морозу. Наверное, немало находится таких отчаянных особ обоих полов, которые в предновогодний вечер еще надеются обрести себе пару хотя бы на эту ночь. Не будь на улице так мало людей, к ней цеплялись бы каждые пять минут.
Однако мужчине в телогрейке ее отказ вовсе не показался убедительным.
— Ну, пойдем, чего там, — заканючил он. — Посидим как люди, водочки выпьем. Разве весело в такую ночь тебе по улицам шлендрать, а мне в одиночестве бухать?
Лариса повернула голову, посмотрела на мужика в упор глазами-льдинками и сказала тем звенящим голосом, которого так боялись ее подчиненные:
— Пошел вон, любезнейший.
— Понял, понял, — закивал мужик. — Исчезаю. — И резво направился восвояси.
Лариса исподволь проводила его взглядом. Когда тот сворачивал за угол, она вдруг увидела какую-то фигуру, выглянувшую из-за угла и тут же исчезнувшую вновь. Сердце ее бешено забилось. Неужели там скрываются те, кого она давно ждет? И что теперь делать: пойти навстречу опасности или продолжать свою неторопливую прогулку? Подумав, она выбрала второе. Сами подойдут, когда созреют.
— Ну вот, кое-что начинает проясняться, — объявил директор Дима, снова возвращаясь в кабинет.
Народу там к тому времени осталось совсем немного. Некоторые ушли по своим делам, другие отправились к детям. Нина Петровна бегала где-то, хлопотала. Только Саша сидела на стуле, сложив руки на коленках, и напряженно ждала новостей.
— Я нашел адрес семьи Морозовых, которые жили в доме напротив сквера с памятником, — сообщил Дима, опускаясь на соседний стул. — Все имена совпадают. Они все жили в двухкомнатной квартире: старший брат с семьей, младший брат с семьей и бабушка, их мать. Что-то густо получается, как они там умещались? А два года назад дом пошел на снос. Квартира была приватизирована, Морозовы получили деньги и куда-то переехали. К сожалению, нет сведений, куда именно.