Моя мама умерла 18 февраля

Соланж Юлия

Как у Ахматовой: «Но близится конец моей гордыне. Как той, другой, страдалице Марине (Цветаевой), придется мне напиться пустотой». Я пью пустоту. Она очень горькая. Но она ключ к тому, чтобы обрести больше личной силы, чтобы выйти на более высокий уровень. Чтобы стать более тонкой личностью. Чтобы дух брал верх над разумом и даже над душой.

Дух… Я как-то сразу уловила, в чем разница между душой и духом, хотя некоторые понятия мне открываются не сразу, но в данном случае я интуитивно чувствую, где мы говорим про душу, это что-то такое более эмоциональное и психическое, а где – про дух, про то, что делает нас живыми, про то, что выходит из нас, когда мы заканчиваемся. Потому что тело – это оболочка, и она не вечная.

И мы, люди, это знаем. Мы знаем, что эта оболочка не вечная. Мы узнаем это в довольно-таки раннем возрасте. В отличие от моей собаки, например, я понимаю, что я умру. Дануся не понимает, а я понимаю. Это знание всегда со мной. Большинство же людей предпочитает это знание спрятать где-нибудь в глубине своей души. Для многих эта тема – вообще табу. Что же такое жизнь? Что такое смерть? Абстрактные понятия, пока не сталкиваешься с ними лицом к лицу. Все имеет двойственную природу. Жизнь и смерть тому наглядное подтверждение.

Сегодня решила, что на протяжении 40 дней я буду делать какие-то хорошие дела для других людей. От имени мамы. Хоть что-то, но я буду делать каждый день хорошее от ее имени, чтобы она в следующий раз переродилась в более хорошей форме и имела более хорошую карму. Чего я ей очень желаю, правда. Я буду делать добрые дела и буду это делать от ее имени. Во имя ее и во имя возвышения ее души. Раз нам пришлось с ней совместно пройти 33 года моего жизненного пути, раз она привела меня в этот мир, раз она меня родила. Невзирая на всякие психологические травмы, которые она мне наносила, я все равно ее люблю. И всегда буду любить. Ведь это моя мама. В любом случае. То, что такая ситуация произошла. Ну, случилось так, как случилось. Толку уже… Это необратимость. Фарш обратно не перекрутишь в мясо, поэтому просто смирись и прими эту необратимость.

Сегодня на улице так холодно. Надо выходить в спокойное состояние, в зеленую зону. Зеленая зона – это спокойствие, легкость, глубокое дыхание, расслабленность, внимание, осознанность всего тела.

В магазине покупала продукты и решила купить батончик шоколадный кассирше, которая меня будет обслуживать. Рядом с «моей» кассиршей стояла еще одна. И они обратили внимание на собаку, на мою собаку, пока я в очереди стояла, а собака ждала меня возле банкоматов в предбаннике, если можно так выразиться. И как-то слово за слово. Ну, в целом не важно. Я дала ей этот сникерс, говорю, мол, это вам к чаю. Она отвечает, дескать, не надо. Я хотела сказать, что у меня мама умерла, но потом сказала, что у меня хорошее настроение и я хочу с вами им поделиться. Она поблагодарила.

Я вышла из магазина и меня прям прорвало. Я еще включила песню «Возьми себя в руки, дочь самурая» и меня просто прорвало. Я знаю, что надо плакать. Я хотела приберечь до завтра слезы, но, к сожалению, я уже не могу себя сдерживать. Мне надо выплакаться. Мне надо, чтобы эти эмоции вышли из тела вместе со слезами.

Завтра похороны.

20.02.2024

Тот, кто не страдал, не ведает ни себя, ни пути, ни предназначения

Похороны. Похороны! Похороны… Много слез, много людей, много денег, которые мне суют в руки люди вместе с соболезнованиями. Мама в гробу. Совсем на себя не похожа. Похожа на какую-то царицу. В белом платке с бахромой и паетками. Кстати, черный платок покойнице категорически нельзя. До похорон мамы даже не догадывалась, что хоронить можно в любого цвета платке, кроме черного. Теперь вот знаю.

Нарядная и суровая. И холодная, и неподвижная.

Утром втроем (я, папа и собаченька) ездили прощаться. Собаченька наконец-то все поняла. Увидела смерть и учуяла смерть. Успокоилась и морда у нее стала совсем другой. Она тоже горюет.

С самого утра мне больше всего хотелось, чтобы этот день побыстрее закончился. Я опять плохо спала ночью, опять просыпалась и сразу же вспоминала, что мамы больше нет. Больше нет. Больше нет. Она умерла.

Сейчас вечер; 9 часов вечера. Я слушаю дождь. Днем был снег; Валья любила снег (иногда). Внутри вакуум. Сегодня был самый тяжелый день в моей жизни. Этот день, эти похороны я запомню на всю жизнь.

Хорошо, что вчера я была на тренировке. Сегодня это мне помогло, хотя тело болит и ноет так, будто меня кто-то бил весь день палками. Так странно видеть маму в гробу. Странно и страшно. Очень.

Сегодня я стала еще новее, чем два дня назад. Я уже другой человек. Хорошо, что я умею включать фоном мантру. Четки сегодня были в руках, но было очень холодно, поэтому четки я больше держала в правой руке, чем пользовалась ими.

Как же утомительно принимать соболезнования. Я не хочу выставлять свой траур напоказ; я хочу переживать этот опыт в самой себе; мне хочется копать вглубь, а не вширь, потому что люди сейчас меня очень утомляют.

Завтра в обед поедем к Валье на кладбище. Это теперь ее постоянное место обитания. Точнее не ее, а ее физического тела. Дух же ее теперь (или не теперь, а через определенное количество времени) станет частью какого-то другого существа. Какого именно? Все зависит от нашего поведения. Возможно, она будет власоедом; возможно, она будет собакой; возможно, она будет просвещенным монахом в Тибете. Зная ее (насколько это возможно, ведь в другую голову не залезешь, пусть это и голова женщины, которая выносила тебя и дала тебе жизнь), я предполагаю, что она станет… Не знаю, пока подсознание молчит. Но я точно знаю, что в следующем своем воплощении она будет в Москве. За день до ее смерти мне приснился сон, что я стою на вокзале и знаю, что я провела маму на какой-то транспорт (поезд/автобус/самолет? Не знаю) и она уехала в Москву. Я держу (или вижу просто) какой-то кусочек билета и удивляюсь, что это она, а не я, уехала в Москву, ведь именно я туда собиралась.

Я принимаю все свои достоинства и недостатки в равной мере. Я принимаю себя. Сейчас в горе, но все же в гармонии с собой. Написание этой книги помогает мне сфокусироваться на настоящем моменте. Мне нравится водить ручкой по бумаге и писать свои мысли; это очень успокаивает.

Да уж, денек выдался сегодня просто отменным. Я сто раз ее спрашивала, зачем она умерла, но она мне не отвечала. Она больше никогда мне не ответит; ни устно, ни письменно, ни по телефону. Ее больше нет.

Последнее время она вела себя отвратительно… Разум пытается остановить меня, делая в словах ошибку за ошибкой, меняя местами буквы. Но мне нужно написать все так, как было; мне нужно перенести все нужное на осознанный уровень, иначе я не смогу выйти на новый уровень. Нельзя упускать это колоссальное горе, ведь иначе личной силы мне не видать и не ведать. Горевать с пользой, вот как я это называю.

Капли дождя стучат по крышам, мама умерла. Самый большой страх моего детства воплотился в реальность. Материализовался. 18 февраля 2024 года – дата, которая разделила мою жизнь на «до» и «после». Справедливо, что такие даты есть у каждого, у каждого без исключения. Нет таких дат только у тех, кто умер очень рано и создал такую дату для близких людей. Ты должен пережить этот опыт, и рано или поздно ты его переживешь.

Мы организовали хорошие похороны. Но Валья бы придралась ко всему, как она всегда это делала. Когда умерла бабушка (мамина мама), мама после похорон переживала, как там она одна ночью на кладбище, ведь там темно. Я не переживаю по этому поводу, потому что ее дух в совсем другом месте. Только дух может вознестись ввысь, телу это не под силу. Тело – всего лишь физическая оболочка, слабая и недолговечная. Мы об этом знаем с детства. Мы не выбираем тело, оно нам достается как данность. Как и многое другое, чего мы выбирать не можем.

Конец ознакомительного фрагмента.