Моя мечта – Марс. Избранное
Шрифт:
– Ну что с тобой? Успокойся! Расскажи, что случилось, все для тебя сделаю, сама знаешь!
Задумчиво глядя на лопоухого Филиппа, Ирина твердо сказала, смахнув с ресниц слезы:
– Даже тебе, мой дорогой, не сделать того, что мне хочется!
Для Неварко это показалось странным. Он удивленно молчал, переваривая сказанное Ириной. Как это может быть, чтобы ему, Филиппу Неварко – первому человеку в Димитровске – не выполнить то, что захотелось этой крохотной лапулечке! С его-то возможностями! Что-то здесь не так.
– Ну, говори, не томи! – Филипп разом взмок от волнения. – Хочешь, в Америку
– Не-а! – Игриво произнесла любовница. – Я петь хочу, со сцены…
В это время звякнул мобильник. Филипп рывком схватил его со стола, соединился с абонентом и рявкнул:
– Да занят я! Очень занят, дел куча! Позвонишь попозже…
Он изумленно смотрел на Ирину и мысли одна за другой мелькали в его голове. Петь, в принципе, умеют все. Например, за столом на дружеской вечеринке Филипп и сам иногда вопил матерные песни, а некоторые его дружки даже и голос имели, отличались приличным музыкальным слухом. Васька-валет тот же. Но определить в певицы Ирину?.. Не слишком ли это было бы круто? Она ведь и пары слов-то толково произнести не может! Кое в чем Филипп все-таки разбирался неплохо. Но с другой стороны… Когда посмотришь в этот ящик, который телевизором обозвали, то таких исполнителей увидишь, что и в подметки Валету не годятся. Если дело хорошо поставить, то и с моей Иришки могла бы какая ни какая певчая кралечка выйти. Соловьинушка ты моя!…
Ирина Андреевна в это время ковыряла мизинчиком краску на подоконнике и изо всех сил старалась показать свое расстройство, вытирая уголки красивых глаз сиреневым платочком. Искоса она поглядывала на задумавшегося любовника. Наконец он поднял голову, перехватил ее взгляд и широко улыбнулся. Видно было, что он принял решение и это решение было в ее пользу!
– Ты будешь петь, моя лапонька! – сказал он просто – Для этого кое-что придется организовать. Но это уже не твоя забота, крохотулечка моя. Иди ко мне, иди скорее к папочке…
***
Директор димитровского дворца культуры Сироткин Паша сидел в своем рабочем кабинете и пил водку. Он даже не закусывал, просто наливал в стограммовый стакан из бутылки с блестящим горлышком прозрачную жидкость и залпом отправлял в горло. Таким образом Паша-распредвал, он же – Сирота ненаглядная, избавлялся от меланхолии, от скуки жизни текущей. В углу кабинета, за столом, скопилось с дюжину разных бутылей с водочными наклейками. Ничего кроме водки Паша не пил. Это было его фирменное пойло. Нужно отметить, что водка почти не разбирала директора местного культурного центра, ему от нее становилось чертовски хорошо, весело, остаток дня после выпивки он проводил легко, решал запросто возникающие проблемы, щунял нашкодивших сотрудников, успевал связаться с областным центром и договориться о приеме заезжих гастролеров, разместить их в местной гостинице и познакомиться с какой-нибудь симпатичной гастролершей с последующим приятным времяпрепровождением.
Вот и сейчас крупное тело местного красавца Сироткина набиралось приятной на вкус спиртовой жидкости в предвкушении вечерней встречи с Верой Малининой, пикантной девицей из всем надоевшего квартета «Розовые голубки». На российской сцене квартет давно потерял популярность, его еще немного терпели в далеких сибирских селениях, да в глухой провинции вроде Димитровска. К тому же здесь солистка группы Малинина – старая разведенка – давно обхаживала красавца Сироткина, но до сих пор не позволяла ему ничего лишнего, в тайне мечтая соединить с ним свою неудавшуюся жизнь, может быть даже переехав в Димитровск.
Громко зазвонил телефон. Паша с натугой перегнулся на другой конец стола, взял трубку и послушал. Звонивший был хорошо знаком – известный всему городу Филипп Неварко, хозяин местного рынка, глава группировки отчаянных парней, подмявших под себя всех городских деловых людей. К Пашке эти ребята ничего не имели, но Филипп частенько обращался к нему с просьбами, например, просил организовать билеты на концерт для своей крали. Они при встречах вспоминали детские и школьные годы, так как жили в домах напротив и ходили в один детский сад, в одну школу.
– Привет, Распредвал! – развязно начал Неварко. – Как житуха проходит? Как прежде, молодость пропиваешь?
Сироткин вздрогнул. Откуда Филипп узнал, что Паша делает? Он потянулся со стоном, зевнул, как будто только что спал, и пробурчал:
– С чего пить-то? – Сироткин покосился в угол с пустыми бутылками. – Откуда чего взять? Вот если бы старый школьный товарищ прислал пару ящиков какого-нибудь прозрачного зелья, да и сам бы пожаловал! Вот тогда…
Неварко перебил этот монолог, не дав ему затянуться:
– Заметано! Сейчас затарюсь и мы вдвоем с моей Цыбулькой тебя посетим, жди…
Все это показалось Сироткину странным.
«Быть беде!» – подумал он. Ну, действительно, зачем Филиппу его поить? Не иначе как придумал что-то, поживиться за счет Пашки хочет. Но что с клуба взять можно? По всем комнатам, по залам поскрести, да и то, похоже, больше нескольких старых столов и стульев, да дырявого киноэкрана ничего не найдешь! Есть, правда, магнитофон с большой глушинкой, но на него могут позариться разве только любители танцев из еще более глухой провинции, чем та, к которой относился славный город Димитровск.
«А бабу-то свою зачем он тащит? – продолжал размышлять директор местного очага культуры. – Может, надоела и он передать ее мне хочет?»
Этого Сироткин тоже не желал. Не мог красавец Павел смотреть на эту холеную сучку, не в его вкусе была Ирина Андреевна, слишком слащава была на мордашку.
Пока он в этом духе размышлял и томился, прошло какое-то время. В дверь постучали, вначале тихо, а затем со всей мочи. Павел, тяжело ступая зимними ботинками, прошел к двери, повернул ключ и приоткрыл ее.
– Еще разок – привет! – Филипп прошел в кабинет в развалочку, протянул руку в коридор и вытянул оттуда смущенную Ирину Андреевну.
– Будьте как дома, – буркнул Павел и показал на засаленные кресла.
– А то! – заулыбался, присаживаясь, Филипп. Он вытащил из кармана бутылку армянского коньяка «Арарат» и поставил на стол. – Не вижу подходящей посуды, чтобы налить для всех хорошей выпивки! Паша, ты, видать, плохо гостей готовился встретить.
– Просто ты быстро примчался! – Сироткин внимательно посмотрел на бывшего однокашника. – Случилось что-то?