Моя мишень
Шрифт:
— Вау.
— Плюс творческая личность. Дизайнер местности, — делает многозначительную паузу, чем изрядно смешит меня. Дождавшись широченной улыбки, продолжает: — мастерски владеющий способами маскировки. Опять же, курсы мейкапа — хоть что-то общее у нас, — он шлепает меня по заднице, я ойкаю, начинаю ругаться, он тянется к рюкзаку и достает оттуда четыре баночки, раскладывает на столе, откручивает крышки. Зачерпывает пальцами специальной черной краски и рисует полосы на своем лице. Мы стоим в поле рядом с выкупленным местом для стрельбы, рядом столик, где-то вдалеке бахают выстрелы. — О! О! Глазки загорелись, что-то знакомое увидела, Рита?
— А как же! Я столько на себя всего перемазала за эти годы. Но вот это что-то новенькое, — подношу к лицу баночку и скептически принюхиваюсь. Ничем не пахнет.
— Обменяемся боевым опытом, — подмигивает, а мне снова смешно.
Он берет краску и чертит полосы теперь на моем лице: ведет под глазами, потом по лбу и подбородку. Я решаю поучаствовать, мараю свои руки и дорисовываю его маскировку. Не удерживаюсь и черчу звездочку над левой бровью. Когда мы идем к машине, на нас серьезные дядьки с важными физиономиями сворачивают головы.
В таком же виде едем в машине, периодически переглядываемся.
— Рита-Рита, — говорит он мне, рассматривая мейк в зеркале, — если бы меня нашли с такой маскировкой, подохли бы от хохота, — качает головой. — Ну какие, блть, узорчики?!
— Тебя никто никогда не найдет. Ты быстро копаешь.
— Даже слишком.
Мы играем с пальцами друг друга, то поглаживая и лаская, то сжимая или царапая. Напряжение нарастает. Несмотря на все шутки, которыми он разбавляет информацию о своем деле, я понимаю, что он специалист высокого класса, легко представить его в работе. Серьезного, собранного, не тратящего ни секунды времени на бесполезные разговоры. Мне все больше хочется стать частью его жизни, частью всего этого. А еще мне не нужно спрашивать, это и так понятно — своих бывших подруг он по стрельбищам не возил, в шахматы с ними не играл. Без контекста подобные свидания вряд ли вызовут зависть у моих столичных подруг, но важно здесь вот что — он воспринимает меня всерьез.
Леша привозит меня домой около девяти, тормозит у подъезда, поворачивает голову в мою сторону, складывает руки на груди и с ухмылкой произносит:
— У меня крепко стоит на раскраску хаки, расскажешь кому-то — капец тебе, Ёжик, — вновь хватается за руль и жмет на газ, врубает заднюю скорость и паркуется в тени деревьев. Я отстегиваю ремень, он делает то же самое и кидается на меня. Мы целуемся, сразу глубоко, влажно, жадно облизывая языки друг друга, едва ли не сразу переходя к делу. Он трахает мой рот своим, он уже не может сдерживаться. Прелюдия — это не только нежные ласки. Иногда она грубая и короткая. Она — прежде всего — это то, что возбуждает обоих. В нашем случае прелюдия началась в восемь ноль-ноль со взглядов и касаний, многообещающих подколок и отчаянного желания заниматься чем угодно, лишь бы вместе. Возбуждение копилось все эти дни без выхода, он хотел, чтобы я привыкла к нему.
Я не просто привыкла, теперь я погибаю без него.
Я так сильно хочу этого человека, что сама форсирую. А он обнимает, пальцами скользит по коже, вытаскивает края заправленной в джинсы майки, я мечтаю закинуть на него ноги и прижаться всем телом. Его очень много, он повсюду, но это хорошо, безопасно. Густой запах его кожи, как знак — что можно расслабиться, что будет хорошо и правильно.
Поцелуи продолжаются. Жадные губы скользят по коже, по моему горлу и шее. Он касается зубами, он бы меня съел. Пусть он меня съест, пусть прямо сейчас.
Я не могу не застонать в голос. Сладко, тягуче. Он поспешно задирает мою футболку и утыкается лицом в грудь, проводит много раз по ложбинке языком и целует. Снова и снова. Стягивает лямочку бюстгальтера, оголяя и тут же захватывает напряженный сосок ртом, втягивает в себя и чуть прикусывает зубами. Сам стонет при этом. Низко, хрипло. Меня в жар бросает от этого звука, от того, что испытываю. Как будто грелка внизу живота, между ног, внутри меня. Там все ждет, пылает, готовится к вторжению. Его вторжению.
Удовольствие острое, желание больше не греет, оно обжигает. Пронзительное, тысячи особых точек, и каждую он облизывает, посасывает. Касание зубов и снова ласка.
Я вцепляюсь в его затылок направляя к себе. Если бы мне было семнадцать, мы бы занимались этим часто и долго. Мелькает мысль: как это глупо! Мучаю взрослого мужика. Но она тут же тонет в животной похоти.
— Еще, — шепчу, дыша все чаще и чаще. Он закрывает меня собой, но машина-то спереди не тонированная. Как стыдно, нельзя, конечно же. — Не здесь же, — молю, сильнее к себе прижимая, сама себе противоречу. — Надо остановиться. Поехали куда-нибудь.
— Я не могу, — его ладони обхватывают мою грудь, так нежно и сильно одновременно, он снова целует шею.
Я хочу, чтобы он разделся, стянул свою футболку, мне надо видеть его тело, которое можно трогать, когда мне захочется. Я жадно вдыхаю его запах, мне мало.
— Леша, Лешенька, — шепчу, поднимая его лицо к себе и опуская футболку до талии, — он тут же снова впивается в губы. Его рука скользит ниже, настойчиво и ощутимо поглаживает низ живота, потом лобок. Кровь и без того кипит, несется по жилам, бахает в висках, питая чувствительную область между ног. Но ему мало, он ускоряет ее ход. Я давно не понимаю, что происходит, контролировать что-либо в такой ситуации — выше человеческих сил.
Торопливо расстегивает пуговицы на моих джинсах. Он опускает спинку сиденья и снова нависает.
— Я с тобой ничего на планирую, оно само получается, — серьезный, как обычно. — Вообще на меня не похоже.
Уверенные пальцы протискиваются под джинсы и касаются моей плоти через ткань белья. Он будто дрожит в этот момент. Может, мне кажется. Закрывает глаза.
— Надо остановиться, родной, — жалобно. Оглядываюсь: темно, фонари не работают, нас не видно, но публичности нам явно хватит.
— Надо. Пора, — отвечает на ухо, — оттолкни меня. Укуси. Ты так пахнешь, у меня сейчас сердце разорвется.
Вместо того, чтобы больно кусаться, я впиваюсь пальцами в его лопатки. Не то. Протискиваю одну руку под ворот майки и царапаю короткими ногтями
Все так быстро, сладко. Мы оба остановимся вот-вот, мы все понимаем. Он жадно и нетерпеливо гладит мой клитор, касаясь пальцами области ниже. Он посасывает мою кожу на шее, усиливая наслаждение.
Глава 25