Моя на одну ночь
Шрифт:
Их семейная жизнь поначалу была довольно приятной. Конечно, Оля много помогала младшей сестре, но Богдан не возражал, даже принимал посильное участие. Данка выдавала ему коляску со спящей малышней, и он добросовестно выгуливал их по несколько часов.
Он первый заговорил о детях почти сразу после регистрации — свадьбы не было, Оля с содроганием вспоминала последнюю свадьбу сестры. Просто поставили подписи и улетели в Грецию.
Богдан же и первым забил тревогу, когда спустя два года все их попытки обернулись провалом. И в результате совместного обследования выяснилось, что дело в ней, в Оле. Аутоиммунное бесплодие.
— Твоя иммунная система синтезирует слишком высокий уровень антиспермальных антител, — объяснила коллега из гинекологического отделения, где Ольга проходила полное обследование, — они полностью обездвиживают сперматозоиды. Если медикаментозное лечение не поможет, попробуем внутриматочную инсеминацию.
Когда она рассказала об этом Богдану, надо было видеть его лицо. Наверное, это и послужило причиной того, что муж завел любовницу и та забеременела с такой рекордной скоростью, что Оля не успела даже толком приступить к лечению.
Лечение продолжать не стала, на развод подала, но Богдан почему-то долго не отпускал. То ли потому, что ребенка не стало — Ольгу это совсем не обрадовало, — то ли потому, что и правда любил. Но их все-таки развели…
Зря она поддалась слабости и ударилась в воспоминания. В воздухе повисло смутное ощущение тревоги. Или это ее так воспоминания взволновали, или еще была причина, но душе было неудобно и неуютно. А потом она поняла — в коридоре стояла гробовая тишина, не было слышно ни шагов, ни еще каких звуков.
Ольга постаралась затолкать поглубже нехорошие предчувствия, нащупала ногами туфли и выглянула в коридор. Там было пусто, и она похолодела, поняв, что палату Аверина больше никто не охраняет.
Глава 12
Убедившись, что на входе в отделение охраны тоже нет, Ольга больше не раздумывала. Надо разбудить Аверина, ощущение тревоги разрасталось и грозилось вылиться в настоящую панику, поэтому она торопилась.
Быстрым шагом вошла в палату и… Короткий рывок, стена припечаталась к спине, Ольга только пискнула. А затем поймала прямо в губы облегченный вздох.
— Это ты… Что ты здесь делаешь ночью?
— Костя, — от страха подогнулись колени, она бы упала, если б Аверин не поддержал, — куда-то делась твоя охрана.
— Знаю, — шепнул он на этот раз на ухо, — я уже позвонил Климу.
— Не Андрею Григорьевичу? — переспросила удивленно.
— Нет, — Аверин продолжал удерживать, — охранники — люди Савельева. Где гарантия, что это не он их отозвал?
— Что же делать, Костя? — ее трясло, и он это почувствовал.
— Помоги мне спрятаться, Оля. Времени у нас совсем мало, они уже должны быть здесь.
Кто «они», Ольга решила не спрашивать. Ясно, что не «наши».
— Пойдем, — она увлекла его за собой, — для начала тебя нужно переодеть.
Выглянула в коридор — никого. Потянула следом Аверина, стараясь не смотреть на его голую грудь с нашлепкой из марли. В ординаторской бросилась к шкафу и достала Лешкин хирургический костюм.
Аверин был выше и мощнее, но и костюмы шились не в облипку. Он быстро оделся, Ольга нахлобучила ему на голову хирургическую шапку и замерла. Из коридора донеслись шаги, Костя притянул ее к себе и тоже прислушался.
Дверь они заперли, но что тот хлипкий замок! Шаги гулко разносились по всему коридору — «они» прошли в палату — а затем стали слышны совсем близко. Аверин толкнул Ольгу к столу.
— Оля, — зашептал он ей в ухо, — Оленька, помоги, милая. Давай представим, как у нас все это будет, ну? Должно сработать, у Клима же сработало.
Последняя фраза явно предназначалась не ей, а мирозданию. Он склонился над Олей, глубоко дыша, и надавил на стол. Стол скрипнул, Аверин застонал — очень натурально, кстати, — а потом прошипел ей на ухо:
— Ну что же ты, или тебе не жалко своего труда? Они ведь не любоваться мною пришли, Оля!
И она испуганно ойкнула. С небольшой натяжкой могло сойти за чувственный всхлип. Аверин качнул головой, а затем подхватил ее под бедро, усаживая на стол, и впился в губы.
Это было похоже на сумасшествие. Он толкал рукой стол, продолжая одними губами выбивать из нее звуки, достойные послужить вполне приличной озвучкой для порнушки. Вторая рука крепко удерживала ее за бедро, а сам он вжимался сверху, издавая глухие стоны.
— В ординаторской кто-то трахается, — послышалось из-за двери негромкое, — совсем озверели эти айболиты. А если кто помрет?
— Дай посмотрю, — ответил невидимый собеседник, и Ольга услышала щелчок.
От испуга прижалась к Аверину сильнее, обхватив его ногами, и порадовалась, что в этот раз не стала кобениться, послушала умного мужчину и надела чулки. Выдала стон с хрипотцой на выдохе и с вибрацией. Хороший такой стон, почти натуральный. Сквозь полуприкрытые веки увидела чужое лицо, вынырнувшее в дверном проеме, и начала с энтузиазмом двигаться.
— Твою мать, — выругался вломившийся визитер и хлопнул дверью снаружи.
Шаги отдалились, они замерли оба, дыша друг другу в губы, а потом Аверин процедил сквозь зубы:
— Да, Оля. Твою мать! Я почти зафиналил.
Тогда она обхватила его шею и беззвучно заплакала.
Глава 13
— Спасибо! — Ольга взяла протянутый Климом бумажный стаканчик и потянула носом, с удовольствием втягивая сладкий аромат горячего шоколада.
— Шоколад способствует выработке эндорфинов, — сказал Клим, опираясь о корпус роскошного «Ламборджини», — а вам надо поднять настроение.