Моя на одну ночь

Тоцка Тала

Их семейная жизнь поначалу была довольно приятной. Конечно, Оля много помогала младшей сестре, но Богдан не возражал, даже принимал посильное участие. Данка выдавала ему коляску со спящей малышней, и он добросовестно выгуливал их по несколько часов.

Он первый заговорил о детях почти сразу после регистрации — свадьбы не было, Оля с содроганием вспоминала последнюю свадьбу сестры. Просто поставили подписи и улетели в Грецию.

Богдан же и первым забил тревогу, когда спустя два года все их попытки обернулись провалом.

И в результате совместного обследования выяснилось, что дело в ней, в Оле. Аутоиммунное бесплодие.

— Твоя иммунная система синтезирует слишком высокий уровень антиспермальных антител, — объяснила коллега из гинекологического отделения, где Ольга проходила полное обследование, — они полностью обездвиживают сперматозоиды. Если медикаментозное лечение не поможет, попробуем внутриматочную инсеминацию.

Когда она рассказала об этом Богдану, надо было видеть его лицо. Наверное, это и послужило причиной того, что муж завел любовницу и та забеременела с такой рекордной скоростью, что Оля не успела даже толком приступить к лечению.

Лечение продолжать не стала, на развод подала, но Богдан почему-то долго не отпускал. То ли потому, что ребенка не стало — Ольгу это совсем не обрадовало, — то ли потому, что и правда любил. Но их все-таки развели…

Зря она поддалась слабости и ударилась в воспоминания. В воздухе повисло смутное ощущение тревоги. Или это ее так воспоминания взволновали, или еще была причина, но душе было неудобно и неуютно. А потом она поняла — в коридоре стояла гробовая тишина, не было слышно ни шагов, ни еще каких звуков.

Ольга постаралась затолкать поглубже нехорошие предчувствия, нащупала ногами туфли и выглянула в коридор. Там было пусто, и она похолодела, поняв, что палату Аверина больше никто не охраняет.

Глава 12

Убедившись, что на входе в отделение охраны тоже нет, Ольга больше не раздумывала. Надо разбудить Аверина, ощущение тревоги разрасталось и грозилось вылиться в настоящую панику, поэтому она торопилась.

Быстрым шагом вошла в палату и… Короткий рывок, стена припечаталась к спине, Ольга только пискнула. А затем поймала прямо в губы облегченный вздох.

— Это ты… Что ты здесь делаешь ночью?

— Костя, — от страха подогнулись колени, она бы упала, если б Аверин не поддержал, — куда-то делась твоя охрана.

— Знаю, — шепнул он на этот раз на ухо, — я уже позвонил Климу.

— Не Андрею Григорьевичу? — переспросила удивленно.

— Нет, — Аверин продолжал удерживать, — охранники — люди Савельева. Где гарантия, что это не он их отозвал?

— Что же делать, Костя? — ее трясло, и он это почувствовал.

— Помоги мне спрятаться, Оля. Времени у нас совсем мало, они уже должны быть здесь.

Кто «они», Ольга решила не спрашивать. Ясно, что не «наши».

— Пойдем, — она увлекла его за собой, — для начала тебя нужно переодеть.

Выглянула в коридор — никого. Потянула следом Аверина, стараясь не смотреть на его голую грудь с нашлепкой из марли. В ординаторской бросилась к шкафу и достала Лешкин хирургический костюм.

Аверин был выше и мощнее, но и костюмы шились не в облипку. Он быстро оделся, Ольга нахлобучила ему на голову хирургическую шапку и замерла. Из коридора донеслись шаги, Костя притянул ее к себе и тоже прислушался.

Дверь они заперли, но что тот хлипкий замок! Шаги гулко разносились по всему коридору — «они» прошли в палату — а затем стали слышны совсем близко. Аверин толкнул Ольгу к столу.

— Оля, — зашептал он ей в ухо, — Оленька, помоги, милая. Давай представим, как у нас все это будет, ну? Должно сработать, у Клима же сработало.

Последняя фраза явно предназначалась не ей, а мирозданию. Он склонился над Олей, глубоко дыша, и надавил на стол. Стол скрипнул, Аверин застонал — очень натурально, кстати, — а потом прошипел ей на ухо:

— Ну что же ты, или тебе не жалко своего труда? Они ведь не любоваться мною пришли, Оля!

И она испуганно ойкнула. С небольшой натяжкой могло сойти за чувственный всхлип. Аверин качнул головой, а затем подхватил ее под бедро, усаживая на стол, и впился в губы.

Это было похоже на сумасшествие. Он толкал рукой стол, продолжая одними губами выбивать из нее звуки, достойные послужить вполне приличной озвучкой для порнушки. Вторая рука крепко удерживала ее за бедро, а сам он вжимался сверху, издавая глухие стоны.

— В ординаторской кто-то трахается, — послышалось из-за двери негромкое, — совсем озверели эти айболиты. А если кто помрет?

— Дай посмотрю, — ответил невидимый собеседник, и Ольга услышала щелчок.

От испуга прижалась к Аверину сильнее, обхватив его ногами, и порадовалась, что в этот раз не стала кобениться, послушала умного мужчину и надела чулки. Выдала стон с хрипотцой на выдохе и с вибрацией. Хороший такой стон, почти натуральный. Сквозь полуприкрытые веки увидела чужое лицо, вынырнувшее в дверном проеме, и начала с энтузиазмом двигаться.

— Твою мать, — выругался вломившийся визитер и хлопнул дверью снаружи.

Шаги отдалились, они замерли оба, дыша друг другу в губы, а потом Аверин процедил сквозь зубы:

— Да, Оля. Твою мать! Я почти зафиналил.

Тогда она обхватила его шею и беззвучно заплакала.

Глава 13

— Спасибо! — Ольга взяла протянутый Климом бумажный стаканчик и потянула носом, с удовольствием втягивая сладкий аромат горячего шоколада.

— Шоколад способствует выработке эндорфинов, — сказал Клим, опираясь о корпус роскошного «Ламборджини», — а вам надо поднять настроение.