Моя на одну ночь

Тоцка Тала

— Ты там не в чулках? — раздался сиплый шепот, и Ольга едва сдержалась, чтобы не отпрыгнуть от стола. Быстро оглянулась, обратил ли кто внимание? Но все были заняты подготовкой, анестезиолог уже отмерял нужное количество препарата. — Как же ты меня спасать собираешься?

— Вам не следует разговаривать, — как можно более холодно сказала, отстраняясь от ползущей вверх руки, которая почти добралась до критической точки. Он что, до сих пор не привязан?

Ольга не могла не восхититься такой напористостью. Точнее, наглостью. И это имея все шансы в любой момент отбыть в вечность! Вдруг подумалось, что очень интересно, какой он, когда полон жизненных сил и энергии, если в предбаннике операционной так сверкал глазами! Пришлось даже одернуть себя и отругать за непрофессионализм. Лучше построить коллег по хирургической бригаде.

— Почему пациент не зафиксирован на операционном столе? — спросила ассистента недовольным тоном. Она в самом деле была недовольна — кому приятно, когда перед ответственной операцией тебе лезут под условную юбку, пусть даже это будет такой писаный красавчик?

— Потому что я обматерил того парня, который пытался меня привязать, — с закрытыми глазами ответил вместо коллеги раненый и добавил полушепотом: — Потерпи, потом ты сама меня привяжешь…

И Ольга порадовалась, что маска закрывает лицо, а шапочка — голову, потому что сразу же залилась краской от ушей до корней волос, когда до нее дошел смысл сказанного.

— Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, — подмигнул Ольге анестезиолог Шевригин и впился иглой в руку, увитую венами, а она невольно отвела глаза.

— Чтобы без чулок ко мне даже не подходила, — прошелестел вдруг этот невозможно красивый мужчина… Стоп. Пациент с огнестрелом.

Нет, не так! Пациент!!! С огнестрелом!!! Вот, теперь гораздо лучше.

Тем временем раненый плавно погружался в медикаментозный сон. Руки и ноги мужчины — наконец-то! — были надежно зафиксированы при помощи ремней на поверхности операционного стола. И, уже приступив к работе, Ольга поймала себя на том, что пытается вспомнить, лежит ли в шкафу купленная сто лет назад пара чулок с ажурными резинками.

Глава 3

Из операционной Ольга вышла на одеревеневших ногах, которые напрочь отказывались держать свою хозяйку. Операция оказалась тяжелой — внутренних разрывов было немерено, она упрямо их сшивала, но больше пугала кровь — ее было ужасающе много даже для такого большого и сильного мужчины.

Как будто она вылилась из него вся — неестественно-бледное в сравнении с загорелым торсом лицо ненамного отличалось от белизны стен операционной. В какой-то момент Ольге показалось, что она не справляется, беглый взгляд на приборы зафиксировал непростительно низкие показатели.

Почему-то было невыносимо принять, что такое совершенное тело вдруг перестанет функционировать. Захотелось схватить его за плечи и встряхнуть, сказать, чтобы не смел, чтобы открыл глаза, отпустил какую-то скабрезную шуточку или хотя бы матернулся.

«Помоги мне, послушай, не умирай, как тебя там… Соберись, я стараюсь, но без твоей помощи мне тяжело. Такие как ты не должны умирать, ты слишком красивый мужчина. Захоти жить, пожалуйста… И клянусь, я надену эти чертовы чулки на первый же обход!»

Она даже зубы сцепила, чтобы не начать проговаривать это вслух, хотя очень хотелось не то, что говорить, а кричать. И он услышал, помог. Ольга даже стоя в душе видела перед собой экран монитора, на котором почти сплошная линия вдруг сменилась расчерченными молниями, рисовавшими биение ожившего сердца.

Кровь в него вливали литрами. Ольга не знала, есть ли у этого мужчины жена, дети — она даже имени его не знала. Просто с необъяснимым остервенелым упрямством орудовала хирургической иглой, будто не швы накладывала, а намертво пришивала к шикарному телу его ветреную душу, которая все норовила выскользнуть из-под мерно двигающихся пальцев.

Последние стежки выполняла в полузомбическом состоянии и в который раз радовалась, что привычные движения отточены до автоматизма. Затянула узелки и снова отстраненно похвалила себя за идеально проделанную работу — ткани не перетянуты, чтобы не начался некроз, необходимая плотность обеспечена.

Душ как всегда помог если не опустошенной голове, то не менее выхолощенному телу. И в ординаторскую Ольга вернулась гораздо меньше подходящая для съемок очередного «зомби апокалипсиса». Пускай Голливуд и в этот раз обойдется без нее.

— Молодец, Олька, с того света вытащила мужика! — их «бригадный» анестезиолог Виталик Шевригин уже увалился на диван в ординаторской, сложив ноги на придвинутый стул. Виталик был ростом под два метра и как ни старался казаться компактнее, везде помещался с трудом. Его вечно принимали если не за спортсмена, то за бандита, что было неудивительно, глядя на внушительную фигуру и пудовые кулаки. А вот его тонкая душевная организация как раз всех неизменно удивляла, и это очень расстраивало ее обладателя. Шевригин призывно махнул в сторону второго дивана. — Падай!

Но Ольга героически прошла мимо и уселась за стол — история болезни прооперированного раненого лежала первой. Заинтересованно скользнула глазами — Аверин Константин Маркович. Значит, Константин. Костя…

И дальше удивленно хмыкнула — сорок два года? Не то, чтобы ей в ее двадцать девять те, кому за сорок казались древностью, нет. Но если сравнить того же заведующего отделением Славского с Авериным, то Константин Маркович со своим прессом смотрелся минимум лет на десять моложе. Ммм, какой пресс… Без единой капли жира, разделенный сухожильными перемычками на шесть равных частей…

«Ольга Михайловна, это пациент!!! С огнестрелом!!!»

Славскому только сорок четыре, он уже отрастил солидный пивной животик и начинал понемногу лысеть. А вот темные густые волосы Аверина вряд ли позволяли дать ему больше тридцати семи — тридцати восьми. И руки, расчерченные венами, как канатами…

Внезапно вспомнилось, как одна из этих рук ползла по ее ноге, и Ольга склонилась ниже над столом, чтобы Виталик не заметил, как она покраснела. Продолжала вчитываться в историю болезни, а буквы между тем бездумно прыгали перед глазами будто мячики для пинг-понга.