Моя (не)любимая бывшая
Шрифт:
У меня от ее тона все внутри вибрирует.
— Конечно можно. Пойдем, милая…
Я обнимаю ее за плечи, подталкиваю в направлении коттеджа.
А Снежана вдруг становится на дыбы:
— Я к себе домой хочу, не сюда!
С этими словами она отпихивает меня, а потом отскакивает на пару метров.
Показушница! Секунду назад была кроткая, как ягненок, теперь же — дикая, словно рысь.
— Снежана, будь благоразумна, — я выставляю вперед ладони. — Пойдем в дом, там все обсудим.
— Я никуда не пойду! —
И бросается в сторону калитки.
Вижу, как один из телохранителей разводит руками, бурчит:
— Она неуправляема!
Только сейчас замечаю, что у него левая сторона лица здорово расцарапана. Готов поклясться, что этого не было, когда я его за ней отправлял. Это дело рук Снежаны?
— Дамочка, хватит дурить, — басит второй охранник, вставая на пути Снежаны.
Она норовит его обойти, а он — схватить. И мне категорически не нравится, как он это делает.
— Не трогать! — рявкаю зло. — Никому не трогать!
Только мне можно. Лучше бы я сам за ней поехал.
Я бросаюсь к ней, подхватываю на руки.
Пушинка моя.
Вредная, брыкающаяся пушинка.
— Барсег, отпусти! — верещит она. — Барсег, поставь меня!
— Не испытывай мое терпение, женщина! — рычу на нее. — У тебя только один способ покинуть эту территорию! Через загс…
***
Барсег
Я стою в коридоре, прислонившись к стене возле спальни.
Тру крепко оцарапанную левую щеку. Что там щека, Снежана умудрилась оцарапать мне даже шею. Теперь мою кожу украшают четыре бордовые полосы.
Обалдеть, какая взбалмошная тигрица.
Я запер ее в спальне на втором этаже во избежание членовредительства. Но разве это помогло? Хоть немного заставило ее присмиреть? Куда там! Она методично разрушает комнату и… мой мозг.
— Гад! — слышу ее крик. — Подонок!
А потом что-то тяжелое врезается в массивную деревянную дверь, которая отделяет ее от меня. Врезается и, судя по звуку, разбивается вдребезги.
Что она швырнула на этот раз? Вазу? Статуэтку? Слава богу, не стул.
Я сделал критическую ошибку, не велев предварительно вытащить все бьющееся из комнаты. Хорошо хоть, обстановка дома застрахована.
Кажется, Снежана совсем сходит с ума. Я не услышал от нее ни одного членораздельного предложения, после того как занес в дом. Только и делает, что буянит.
— Негодяй! — снова орет она и швыряет очередной снаряд в несчастную дверь. — Сволочь! Падлюка!
Внутренне морщусь от каждого ее оскорбления.
Не того я добивался, не на то надеялся.
Ничего не отвечаю. Да и что тут ответишь? Если уж на то пошло, я согласен быть для нее последней сволочью, лишь бы ребенок остался жив.
Она что, не понимает, что плод внутри нее живой? Что у него есть душа, что убивать
Я по природе своей реалист и прагматик, далек от религии и прочей ерунды. Но даже для меня есть в этом мире что-то святое.
Пусть многие считают, что в начале беременности ребенок — сгусток клеток. Это не так! Достаточно вспомнить тот факт, что во время оплодотворения яйцеклетка озаряется светом. Это ли не доказательство зарождения чистой, безвинной души? И пусть ученые хоть триста раз объясняют этот феномен выделением цинка на поверхности яйцеклетки, лично я уверен — душа!
Если мне уже так жаль маленькое существо, хотя я мужчина, почему ей не жаль? Где ее материнский инстинкт? Не успел проснуться? Я не понимаю, как Снежана может переносить ненависть, какую испытывает ко мне, на ребенка. Как вообще смеет даже думать о каком-то аборте?
— Не притворяйся, что тебя нет, Барсег! — вдруг кричит она. — Я слышу, как ты дышишь.
О как закрутила… Слышит она.
— Успокойся, прошу тебя, — отвечаю ей через дверь. — Хватит сходить с ума.
— А ты иди сюда, Барсег. Что ты там прячешься? Иди, иди… — она зовет меня приторно-сладким голосом.
Не реагирую на ее провокации. Мне кристально ясно, что стоит открыть дверь, как она швырнет в меня чем-нибудь тяжелым.
— Хватит портить имущество! — ругаюсь на нее.
— Жалко? — издевается она. — Я тут даже стены обдеру, так и знай!
— Дура! — Уже не могу сдержаться. — Я не о вещах беспокоюсь, а о тебе! Себе хоть не навреди…
— Много ты обо мне думал, когда решил насильно на мне жениться? Иди ты знаешь куда со своей заботой, Барсег!
Новый тяжелый снаряд летит в дверь, с глухим грохотом падает на пол.
Я морщусь. Молча сползаю по стенке, сажусь на корточки.
Когда-то она должна успокоиться, так? Выслушать доводы разума…
Внезапно все затихает.
Снежана прекращает меня оскорблять, швыряться вещами. Просто молчит… Однако это пугает еще больше.
А потом я слышу от нее жалобную просьбу:
— Хоть кормить в этой тюрьме будут? Я есть хочу!
Моя девочка хочет есть.
Это ведь хорошо, да? Это признак того, что она успокаивается?
Я тут же подскакиваю с места, достаю телефон и пишу домработнице: «Цахик, неси ужин».
Домработница непростая, она давно служит в семье. Когда я жил в родном городе, она заботилась о моей квартире.
Вот и теперь я решил воспользоваться ее помощью. Вызвал ее в Москву первым же рейсом, устроил здесь.
Оно будет всяко надежнее, если за Снежаной станет приглядывать та, кому я всецело могу доверять.
Интересно, в этой жизни наступит момент, когда я смогу доверять и Снежане тоже? Ведь она стопроцентно что-то задумала…
***
Снежана