Моя нелюбимая девочка
Шрифт:
– Не вопрос.
Бесцельно брожу по квартире, улыбаясь внезапно вспыхнувшим воспоминаниям. Год здесь не была, а такое чувство, будто только вчера ушла. Провожу ладонью по идеально чистой гладкой поверхности стола на кухне, смотрю в окно на пылающий красно-оранжевый закат и думаю о нем.
Аслан...как он там интересно? Не упал, надеюсь? Эта мысль топором рубит черепушку и внезапно меня накрывает паника и тревога. А вдруг от горячей воды у него закружится голова ? А если он упадет прямо на плитку и снова
Захожу в спальню, где прохладно и темно, так как солнце уже село. Приложив ухо к двери в ванную, прислушиваюсь к шуму воды. Тихо. Неужели закончил? Кладу ладонь на дверь и только хочу постучать, как она настежь открывается и я лицом к лицу сталкиваюсь с Асланом.
Нервно сглатываю и моментально чувствую дикую жажду от жара и расшатанных нервов. Его мокрые волосы зачесаны назад, крошечные капли стекают тонкими полосками с накаченной груди на живот. Все остальное скрыто полотенцем.
– Ты хотела присоединиться?
– хитро улыбается мужчина.
– Я могу вернуться.
– Я просто пришла тебя проверить, - нервно пригладила волосы и перекинула их на бок, обнажая правую сторону шеи и плечо.
– Ты же сказала, я взрослый мальчик, - шагнув ко мне, он вскидывает руку и прикладывает большой палец к нижней губе. Он любил это делать раньше, чем быстро заводил меня. Вот прямо как сейчас.
– Господи, как я хотел это повторить.
Когда он убирает палец, я облизываю губы, проведя по ним языком. Тьма сгущается над нами, воздух трещит, и мне даже кажется, что круглые лампочки на потолке сейчас взорвутся от напряжения.
– Я…я подумала, что ты уже старый и мало ли что. Вдруг давление подскочит, - пожимаю плечами.
– Какая же ты язва, малыш, - Аслан касается щеки ладонью и бережно ее поглаживает.
– Но я, наверное, поэтому и полюбил тебя.
Ничего не успеваю сообразить, потому что пока я смотрю в его глаза, он ловко прижимает к себе.
– Я сейчас покажу тебе деда, - рычит в губы.
– Ответишь мне за недоверие, все подколы и за собаку свою озабоченную.
– За себя отвечу, - смело заявляю я с высоко поднятой головой.
– А с Симбой сам разбирайся. У вас теперь высокие отношения.
– Ну все,ты договорилась, - басит он, резко поднимает меня и закидывает к себе на плечо. И без того короткое платье неприлично задирается, вызывая его восторг и мое негодование.
– Эээй! Мы так не договаривались, - бью его кулаком по лопатке, а он лишь громко смеется и идет в спальню.
– Спусти меня.
– Сама виновата. Ты меня спровоцировала, - после этого обвинения получаю звонкий шлепок по ягодице, от которого у меня чуть искры из глаз не сыпятся.
– Мммм, - из груди вырывается непроизвольный и слишком сладкий стон.
– Вот так намного лучше, - хвалит он и делает это еще раз.
–
Впиваюсь ногтями в его спину, а ему хоть бы хны. Хочу его безумно и все мои установки летят в пропасть от невыносимого желания и огромной, как целая Вселенная любви.
Все еще удерживая меня на плече, свободной рукой Аслан настраивает свет на “интим-режим” - так я его назвала год назад. Слышу, как шуршит покрывало, после чего падаю на прохладные простыни и с наслаждением провожу по ним руками.
– Раздевайся! – приказывает он, стоя у кровати.
– И в глаза мне смотри.
Вновь демонстративно облизываю пересохшие губы и подчиняюсь, делая все будто под гипнозом. Сев на кровати медленно подбираю ткань легкого платьица, тяну его вверх и остаюсь в кружевном нижнем белье. Его взгляд похож сейчас на тот, которым он прожигал во мне дыру в кальянной, когда показывал фокус с дымными кольцами. И меня это безумно заводит. Медленно, дразня и играя, спускаю сначала одну лямку бюстгальтера, затем вторую. Аслан сжимает челюсти, хмурится, подносит кулака к губам и буравит меня темным взглядом. Когда я снимаю лифчик, он, не дожидаясь концовки, срывает полотенце с бедер и надвигается на меня.
– Я еще не все, - игриво замечаю.
– Дальше я сам.
Наши разгоряченные тела сплетаются в совершенно диком первобытном танце. Но лидирует и ведет Он.
Аслан первым целует до сладкой боли и онемения, я же, откликнувшись, провожу пальцами то по лицу, то по волосам на затылке. Дает мне передохнуть и выровнять дыхание, а сам оставляет влажные огненные следы на шее, ключице, груди и потом…О Боже, как виртуозно он ласкает ее губами, как страстно обводит языком острые соски и покусывает их зубами.
– Аслаааан…
– Малыш?
– отвлекается и смотрит на меня с довольной улыбкой.
– Мы даже месяца не продержались, - намеренно звучу так, будто жалею.
– Так я и не планировал держаться месяц, - положив ладони на талию, спускает меня ниже и раздвигает ноги.
– Штраф тебе за нарушение договора, - улыбаюсь в миллиметре от его лица, накрывая его ладонями.
– Деньгами или натурой?
– спускает вниз кружевное белье и отшвыривает его куда подальше.
– Я хочу и то, и другое. И можно без хлеба!
– Слишком много слов, малыш!
– снова затыкает мне рот поцелуем, а когда останавливается тихо спрашивает:
– Готова?
Молча киваю и задерживаю дыхание в ожидании первого толчка, как в наш самый первый раз. Но уже не страшно, не больно, а невообразимо прекрасно. Взлетать с ним снова и снова, отдаваться чувствам, слышать нежный шепот на ушко и признания в любви, таять от горячих прикосновений и терять голову от смелых ласк. Все то, что я похоронила, воскресло. И я в том числе.