Моя невеста - интроверт!
Шрифт:
Опустившись на одном из бескрайних полей, Арэллин перекинулся и стал вычерчивать каким-то кристаллом круг. Золотая магия растекалась с его рук, образуя плотное сияющее кольцо.
— Давай руку, Римма! Смелее!
Я, понимая, что контакта с драконом не избежать, протянула ладонь. Горячие пальцы сомкнулись на моих. Два шага — его и мой, и мир вновь перед моими глазами погас.
— Ну что ж… Вернемся к нашему разговору, Гленда. — ледяным голосом вновь заговорил Норд. — Знаешь, от предложенной тобой еды меня как-то подташнивает. Да и у моих людей аппетита нет. Так что, думаю, что самое время продолжить…
— Норд, я уже говорила тебе, что Римма — избранная моего сына. Ты хоть представляешь, что такое для дракона лишиться своей половины? А для императора?! — вдовствующая императрица с силой сжала подлокотники малого трона, и это не укрылось от цепкого взгляда альфы.
— Меня это не волнует. Я уже говорил, что хочу лишь того, чтобы ваша империя следовала законам, установленным в мире! И мы, оборотни, ничего не нарушали! А вот вы удерживаете у себя нашу сестру!
Гулко стукнула дверь.
— Император Арэллин Янтарный! — возвестил глашатай, а Гленда, увидев вошедшего в зал сына, с облегчением выдохнула.
Император, как всегда в красном одеянии, неспешно прошествовал в зал, в знак почтения кивнул прибывшей делегации, склонившись, поцеловал руку матери и занял свое место на троне. Его лицо было мрачным. Весь его вид говорил о том, что он пребывает в очень скверном расположении духа.
— Уважаемый альфа Клана Ветра… — ледяным голосом начал император, заметив, каким привычным жестом рука его противника скользнула на рукоятку смертоносного клинка. — Вы говорите, что Римма Верещагина, человек, пришедший сюда из другого мира, является частью вашего Клана?
Норд, нахмурив взгляд, кивнул, а затем достал из-за пазухи бумагу, которую вручил императору. Тот, сощурив янтарный взгляд, прочитал ее и усмехнулся. В глазах светилась насмешка и…торжество?
— Где ее подпись? Где ее кровь в знак подтверждения принятия в клан? Здесь пишется только о том, что она дала свое согласие, но никаких доказательств нет!
Альфа жестом подозвал к себе Люка. Тот нехотя поклонился дракону.
— Каждому человеку, пришедшему в наш мир из других параллелей, полагается опекун. Который может решить его судьбу ввиду, к примеру, тяжкой болезни или других обстоятельств. Так сложилось, что человек, Римма Верещагина, не совсем здорова душевно. Поэтому я, являясь ее опекуном в этом мире, взял на себя смелость принять это решение за нее. К тому же, она не высказывала явных возражений!
Арэллин напрягся, впиваясь длинными пальцами в резные подлокотники трона. Его мать, Гленда, взволнованно посмотрела на сына.
— Ее опекуном является та, что привела в этот мир! Ее опекун — ведьма Моаг, видящая избранных! — едва не зашипел Арэллин, вглядываясь в лицо этот наглого мальчишки. Сильного и хитрого оборотня, что все время оказывался на шаг впереди него.
— Ооо, непростительная ошибка, как я мог забыть! — вздохнул Люк. — Ведьма Моаг только вчера передала мне все права опекунства! Она была очень обеспокоена вашим, император, излишним вниманием к больной девочке. Очень вкусно пахнущей девочке…
Дракон едва не зарычал. Боль разрывала его изнутри, заполняя сознание, сердце и душу. Ему хотелось кричать на весь зал, а лучше порвать этого шавку, этого оборотня, смеющего смотреть на его избранную, на ЕГО, только ЕГО Римму! Смеющего вдыхать ее упоительный аромат орехов и мяты…
— Ар… Успокойся. — вдовствующая императрица положила свою руку на его, на которой уже начали вытягиваться острые когти.
Арэллин выдохнул.
— Хорошо. Я согласен, альфа. Я выплачу вам все компенсации за удерживание вашей подданной. Приношу свои извинения за ее удержание, я был не в курсе ее принятия в Клан. — с этими словами император вышел из зала.
Спустя несколько часов, когда делегация оборотней с Риммой покинули пределы Драконьей Империи, Арэллин зашел навестить свою мать. Он видел, как она переживала за него в Зале Приемов… Ему было стыдно перед ней за то, что он не смог удержать в руках то сокровище, которым бы мог обладать. И этот стыл заполнял его отчаянием, и той самой грустью, над которой он еще недавно насмехался.
Замерев на мгновение у комнаты матери, Арэллин все же постучал.
Вдовствующая императрица практически сразу открыла дверь, а Арэллин с улыбкой заметил, что к вечеру пропала вся ее надменность и горделивая осанка, пропали ледяной высокомерный взгляд и высокая прическа… Сейчас перед ним стояла в домашнем халате обычная уставшая женщина, с плескавшейся мудростью в глазах.
— Ар! Я так волновалась! Неужели нельзя было написать мне и все рассказать? — пожурила она его, приглашая внутрь.
Там, в комнате, она разлила душистый чай по пиалкам и приготовилась слушать долгий и сложный рассказ сына.
Арэллин вначале не хотел говорить. Все пытался перевести тему, но мать так переживала и так смотрела на него, что он не сдержался. Рассказал все. О том, как обрадовался, когда Моаг, наконец, соизволила призвать его избранную. О том, с какой надеждой он ждал встречи, как представлял, что она бросится ему на шею, его Римма. О том, что надежды эти не сбылись, о том, что Моаг перенесла его девочку слишком поздно, поломанную, словно безвольную куклу… О том, как зачаровала ее и как он, Арэллин, силился ее найти, но лишь чувствовал запах. О том, какое счастье испытал, когда, наконец увидел и какое горе, когда она… Когда она досталась оборотню…
Императрица барабанила тонкими пальцами по подлокотнику кресла, точно так же, как и Арэллин в минуты глубокой задумчивости…
— Значит… Твоя девочка, хиккикомори, больна? — спросила она спустя некоторое время.
Император досадливо качнул головой.
— Бред это все! Чушь собачья! Никакая она не больная! Она сильная… Может, сильнее всех остальных… Я видел, что лишь она осмелилась вылечить этого оборотня… Видел, как защищала ту девочку-эльфийку от друзей. Слабый духом человек не решается на поступки. Она же — нет…
— Значит… Она просто играет?
— Тоже нет…Мне кажется, что ее кто-то напугал… Сильно напугал. Ей нужен какой-то толчок или время, чтобы как фениксу возродиться из пепла… Но… У меня не было этого времени. Оборотень стал ей близок раньше, чем я. Я боялся ее потерять и в итоге все проиграл из-за своих страхов.
Императрица кивнула, прищурив взгляд.
— Но ты же отдал ей Хораго?
Император Арэллин усмехнулся.
— В последний момент.
— Значит, еще не проиграл! Теперь у тебя с ней есть неразрывная связь, и оборотни не смогут причинить ей вред… Знаешь, материнское сердце всегда чувствует подвох. Я знала, что ты вернешься без нее… Так по сути и произошло.