Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
Я не перебивал Егора. Мужчина замолчал, и в прачечной на полминуты установилась давящая на нервы тишина.
— Я был киллером, — сказал он. — Свою карьеру начал в восемьдесят девятом. Занимался в основном тем, что решал проблемы братков. Ну, когда они заказывали друг друга как сумасшедшие. Тогда одна из сторон нанимала меня, чтобы грохнуть кого-то из своих хм… конкурентов. Ну а потом я сел.
— Правдоподобную же историю ты выдумал, — хмыкнул я недобро. — С этими гопорями и самообороной.
— А я и не выдумывал. Тот случай произошел со мной в восемьдесят третьем. Правда, пришлось чуть приукрасить. Никто из гопников тогда не погиб. Ну а я, соответственно, не сел.
— Откуда у тебя ствол? — Спросил я. — Вон тот винторез?
— Проследил за мясуховскими. Выследил ту девятку. Ну, на которой прессовали тебя бандюки. Кстати, вчера, когда мы познакомились, я тоже следил за ними. Надеялся узнать что-нибудь о «моем старом друге», о Горце.
Горец? Это ж тот самый авторитет, что чалится сейчас в СИЗО. Именно ему должен был достаться винтарь. Выходит, эти двое как-то связаны… Вот сука… Видать, угодил я в еще больший клубок, чем ожидал.
— Тем вечером, когда я следил за ихней девяткой в первый раз, — продолжал Егор. — Они привели меня в глухую деревушку, за городом. Я проследил за утырками, когда они подъехали к пустой хатенке. Там был вот этот, Мирон, и мой знакомый, как оказалось, твой тоже. Сережа Брагин.
— Откуда ты знаешь Брагина? — Спросил Степаныч.
— Я работал и в краснодарском крае. Пересекались пару раз. Покупал у него одноразовые пушки.
— Одноразовые? — Удивился Фима.
— Пришил, кого надо, а потом пушку в речку, — меланхолично пояснил Женя.
— А-а-а… А я думал, одноразовые, это типа, самопал, — Фима потер короткостриженую голову.
— Что было потом, в деревушке? — Спросил я.
— Потом они зашли внутрь, занесли этот дипломатик, что щас у меня в багажнике лежит. Ну и уехали. А я решил пробраться внутрь хаты. Думал выяснить что-нибудь про Горца. Ну и наткнулся на схрон с оружием. Оттуда, и Винторез, и мой калаш. Даже ТТ. Но ничего о Горце я не нашел.
— Я так понял, — начал я, — твой «старый друг» Горец, не совсем тебе и друг. Зачем ты приперся в город? Зачем копаешь под мясуховских?
— Ты знаешь Горца? — Спросил Егор.
Первый раз за весь наш разговор, на его лице отразилась какая-то живая эмоция. Это было удивление, которое, впрочем, быстро сменилось интересом.
— Сейчас спрашиваю я, Егор.
— Справедливо, Витя, — тяжело кивнул Егор. — Тут лучше начать издали. В профессию, так сказать, как раз Горец меня и привел. Он тогда тоже был киллером на побегушках у братвы. Стали мы работать в паре. Да только на одном деле прошляпился он, и вместо того, чтобы кокнуть одного мудака, мы спровоцировали стрельбу во всем клубе. Горца тогда взяли менты, а я ушел. Да только его заказчик отмазал. Были у того комерса с мусорами подвязки. А Горец успел перевести все стрелки на меня. Ну и сделали из Егора Гаюнова, меня, то есть, козла отпущения. Сел я не на семь лет, как рассказывал, а на двенадцать. Отсидел восемь. По УДО освободился. А че про срок сбрехал? Да черт его знает. Как-то само собой вылетело.
— И приехал в город, чтобы замочить Горца, — докончил я.
— В яблочко, — Егор беззаботно пожал плечами. — Потому, говорю ж вам, мужики. Против вас я ничего не имею. Что так получилось — чистая случайность. Узнал я, что Горец сидит сейчас в СИЗО, и скоро у него суд. Может, говорят, отмажут этого сукина сына. Вот, жду. Ну и решил, почему бы, пока козел этот не вышел, не занять руки чем-нибудь полезным? Подзаработать, может. Жрать же че то надо. А тут вы подвернулись.
Он замолчал, как-то смущенно опустил взгляд. Добавил:
— Да вы не переживайте. Как дела в Армавире закончу, свалю куда подальше. Нечего мне тут делать. Ничего здесь не держит.
— Я б ему не верил, — заговорил Женя. — Он уже про себя брехал. Так че ему мешает еще раз сбрехать?
И верно, ничего не мешало. На самом деле, хоть и говорил Егор убедительно, да и если так посмотреть, не было резону ему нам врать, я не мог ему верить до конца. Что-то подозрительное было, если и ни в его словах, то в поведении.
— А зачем мне вам врать? — Изобразил удивление Егор. — Попался, можно сказать, с поличным. Сам открыл багажник, что б меня за это стволом к стенке приперли. Это надо быть настоящим долбо#бом, что б намеренно такой фортель выкинуть. Говорю ж. Враг моего врага — мой друг. Если вам нужно обратить винтарь против кого-то из Мясуховских, кого-то укокошить, я буду только рад помочь.
— Не будем мы никого кокошить, — встрял Фима. — Постреляем, чтобы бандосы стали друг друга спересеру мочить.
— Фима, мля, — гаркнул на него я.
— Ой мля… — Женя щелкнул себя по лбу ладошкой.
Степаныч осуждающе посмотрел на Фиму.
— А че я? А че я сразу? — Развел руками тот.
— Умно, — оценил Егор помолчав. — Хотите все так устроить, чтобы остаться, вроде как, не при делах. Хитрый ход. В принципе, если надо, я могу за вас управиться. Естественно, не бесплатно. С Винтарями я на ты. Пользовался уже. Приходилось.
— Нет, — отрезал я. — Пушку я тебе не доверю.
— А зря, — Егор вздохнул. — Винтарь — это тебе не СВДха. Если из нее можно на километр засесть да палить, то с Винтарем такое не прокатит. Тут максимум метров четыреста. А лучше триста пятьдесят. Плюс надо правильное место подобрать, чтобы не спалиться. У тебя, Витя, вряд ли есть опыт обращения с таким специальным оружием.
Тут Егор попал в точку. Сложно было спорить с тем, что Винторез я и в руках-то не держал, уже не говоря о том, чтобы вести из него прицельный огонь.
— А я могу помочь с этим, — докончил киллер.
Егор поднял на меня серьезный и суровый взгляд. Я глянул еще раз на мужчину. Потом обернулся к остальным. Вариантов было немного. С СВД мы пролетели, достать новую пушку просто не успеем. Если я пойду один, риск провалиться окажется слишком велик. Если облажаюсь — подвергну опасности всех, всю Оборону. Горелый решил прикончить меня только за то, что я имел наглость проявить волю в разговоре с ним, а после такого он не даст спуску никому из нас. Как говорил, когда-то, мой отец: «Решения бывают хорошие, бывают плохие. А бывают вынужденные».