Моя подруга – месть
Шрифт:
– Ого, какая девочка! Абдель, ты погляди! Я думал, она только на ощупь хорошенькая, а на взгляд, оказывается, еще лучше. Хочешь, Абдель?
– Времени нет, – буркнул негр, бросая на Марьяну безразличный взгляд в зеркало. – Девка как девка. Ты же знаешь, у меня на белых девок не стоит.
– А у меня так даже очень, – недвусмысленно ерзая, признался араб. – Абдель, ты не против снова погасить свет? Думаю, я и в темноте не промахнусь!
И он грубо лапнул Марьяну за грудь.
Взвизгнув, она поджала колени, забилась в угол сиденья, но потная рука Абделя ловко скользнула в широкую штанину шортов и уцепилась за край трусиков:
– Тебе не жарко? Лучше сними все это, да побыстрее!
– Брось ты, Салех, – проворчал Абдель. – Нашел время! Крику будет, шуму…
– А ты знай жми на газ, черная задница! – оскалился Салех. – Не переживай, я потом и тебя смогу трахнуть. А если нервный – не оглядывайся. Да выключи ты свет, в конце концов!
И Марьяна увидела, что он расстегивает «молнию» джинсов.
Вонь, ударившая из его штанов, заставила Марьяну слабо вскрикнуть: клубок тошноты подкатил уже к самому горлу. Похоже, утонченное обоняние Абделя тоже пострадало: во всяком случае, он обеспокоенно оглянулся:
– Tы совсем спятил! А если она целка? Босс тебе яйца оторвет и в глотку запихнет!
– А кто тебе сказал, что мы везем ее для босса? – огрызнулся Салех. – Эй, ты лучше на дорогу смотри!
Абдель выровнял автомобиль, который вдруг потащило на обочину, и снова сел вполоборота, настороженно косясь на Салеха, который, так и не потрудясь застегнуть штаны, мял коленку Марьяны.
– Ну, думай сам, – сказал Абдель, насмешливо поглядывая на подельника. – Если хочешь всю жизнь стоять раком – дело, конечно, твое. Едва ли ты будешь годен на что-то еще после того, как шеф узнает, что ты без спросу вздрючил эту девку.
– Только если ты настучишь, задница, – ухмыльнулся беззлобно Салех. – Ладно… Но я все-таки получу свое от этой сучонки! – И он одним движением свалил Марьяну с сиденья – так что она вдруг оказалась стоящей на коленях между его широко раздвинутых ног, а к ее лицу чуть ли не вплотную прижался темный зловонный отросток плоти.
– Давай, разинь пасть! – злобно приказал Салех, хватая ее за волосы и сильно прижимая к своему животу. – Поработай язычком, слюнками, ну!
Дыхание у Марьяны перехватило, болезненная судорога прошла от желудка к горлу – и ее вывернуло прямо на вызывающе торчащий арабский орган.
Надо отдать должное Абделю: несмотря на свою толщину, он оказался весьма проворен и успел затормозить, выскочить из машины, распахнуть заднюю дверцу и вытащить Марьяну наружу прежде, чем Салех очнулся и перестал оглушительно орать. Марьяна получила только один удар, да и тот пришелся благодаря Абделю не в лицо, а в грудь. У нее захватило дыхание, однако негр, не дав ей прийти в себя, рывком поставил на ноги и потащил к какому-то низкому, ярко освещенному строению, призрачно сиявшему посреди темноты.
Это был обычный караван-сарай, которых в Египте по дорогам пустыни натыкано несчетно. Витрины загромождали баночки с кока-колой, горы жевательной резинки, пирамиды «Кэмела» и арсеналы бутылок с питьевой водой.
В грязноватом помещении за пластиковыми столиками сидели какие-то мужчины – должно быть, водители десятка машин, сгрудившихся позади бетонно-блочного строения, а также владельцы тройки сомнамбулических дромадеров, стоявших там же. Сидели, курили, лениво тыча вилками в кебаб, засыпанный горкою пряно пахнущей травы, нетерпеливо смотрели на помост, устланный дешевым потертым ковром… Марьяна где-то слышала, что в таких караван-сараях, на таких сценах наемные девки обычно исполняли танец живота, а потом «принимали на грудь» всех желающих.
Абдель толчками прогнал Марьяну через зал – на них сонно, безучастно оглядывались. Они оказались у дверцы с вырванной защелкой. За ней – туалет с двумя кабинками. В одной переодевалась какая-то коренастая девица. Под складчатым животиком колыхалась черная, сплошь расшитая бусинками юбка, сквозь которую просвечивали пухлые ляжки. Девица безуспешно старалась уложить тяжелые груди в тоненький парчовый лифчик, но он беспрестанно расстегивался.
Увидев Марьяну, девица явно обрадовалась.
– Эй, застегни, подруга, – сказала она по-английски тоненьким голоском, несуразно вылетевшим из недр ее расплывшегося тела. – Или хоть завяжи как-нибудь. Мне сейчас танцевать, а тут…
– Лицом к стене, – шепотом скомандовал Абдель, выхватывая из-за пояса револьвер. – И не оборачивайся, а то я тебе уши на спине завяжу, клянусь бородой пророка! А ты, – это уже к Марьяне, – быстро умывайся, чтоб не воняло от тебя. Развели свинарник!
Да, поистине кошачье пристрастие Абделя к чистоте, похоже, второй раз спасло Марьяну. Если бы не он, Салех забил бы ее насмерть, это она прекрасно понимала, а потому, не сказав ни слова, принялась умываться над осклизлой, треснувшей раковиной, полоскать рот и замывать пятна рвоты на зеленом крепдешине комбинезона.
Потом Абдель приказал ей набрать воды в несколько пустых бутылок, стоящих над раковиной, и нести к машине.
Танцовщица, все это время безропотно простоявшая лицом к стене, мигом застегнула свой злополучный лифчик, стоило только Абделю спрятать револьвер. Марьяна робко подумала, что она сейчас поднимет крик, и это заставит девицу позвать своих поклонников, но девица и не глянула в их сторону: мелко переступая и раскачивая свои многопудовые телеса, она поплыла на сцену, откуда уже доносилась пиликающая мелодия танца.
Салех, маявшийся возле автомобиля с искаженным злобой лицом, сунулся было к Марьяне, но Абдель, даже не замахиваясь, беззлобно ткнул его в подвздох пухлым кулаком и устало попросил «не дергаться». Потом добавил еще что-то по-арабски, и не зря, очевидно, Марьяне послышалось слово «босс»: Салех стал как шелковый и безропотно принялся наводить в автомобиле порядок, щедро выплескивая в салон воду из бутылок и рысцой бегая за новой.
Да, получалось, Марьяне было за что благодарить не только Абделя, но и этого неведомого босса… за многое, если не за очень многое! Во всяком случае, она пока жива.