Моя последняя любовь
Шрифт:
Мужчина взглядом, не дотрагиваясь до купюр, оценивает сумму и поднимает глаза на меня вновь.
— А кто был клиентом? — интересуется спокойно.
— Вчерашний мужчина, — отвечаю, глядя на него огромными глазами. — Именинник.
— Тогда вряд ли он ошибся, — вздыхает Павел и откидывается на спинку кресла. — Хорошо обслужила его. Вот и заслужила.
— Но здесь много! — повторяю главную причину, почему пришла в кабинет к начальнику.
— Ты дом его видела? — спрашивает он меня. — Думаешь, эта сумма имеет для него какое-то значение? Бери
— Но… — пытаюсь что-то сказать, но столкнувшись с тёплым взглядом шефа, закрываю рот. — Пойду работать, — забираю папку и иду в зал.
Подхожу к столику официантов и открываю при всех папку с чеком, готовясь опустить всё в общий котёл. У нас такие правила — все чаевые в общак, а по окончании смены делим на всех.
— Ого! — сразу звучит за моей спиной. — Это что ты такое делала, что тебе столько выложили? — интересуются девочки из моей смены.
— Сама не знаю, — пожимаю плечами и смущённо предполагаю. — Улыбалась.
— Мне бы так, — вздыхает одна из девчонок, и я уже достаю деньги, чтобы сложить их в общую казну. Но девочки меня сразу останавливают.
— Люб, не надо, — начинает одна из тех, кого я считала своими ненавистниками. — Кидай в казну пятерик, как средние чаевые, а остальное бери себе. Мы знаем про твою сестру и как тебе нужно. Считай, карму почистим в начале нового года.
— П-правда? — заикаюсь. — Вы серьёзно?
— Все мы люди, — успокаивают меня они. — Мы, может, и не всегда дружим, но знаем, как это, когда кто-то болеет, и ты помочь не можешь. Бери!
— Девочки… — тяну, и слёзы в уголках глаз собираться начинают. — Спасибо! — хочу их обнять, но меня останавливают.
— Не надо всех этих нежностей! Станешь администратором, будешь нам косяки прощать, — говорят девочки, и я начинаю улыбаться.
Опускаю в казну пять тысяч, а остальное бегу прятать в свой шкаф на замке. Там их точно никто не возьмёт.
— Серов тебя простил и даже денег дал? — Снежа присоединяется ко мне. — Ничего себе! А с виду суровый мужик. А по итогу душка!
— Получается, что да, — киваю и достаю телефон из шкафа. — Снеж, понимаю, что наглость, но… ты не могла бы мне двадцать тысяч одолжить? Я тебе верну! Обязательно верну!
— Двадцать? — переспрашивает. — Могу на карту скинуть. Хотела себе по весне имидж поменять. Такая сумма, как ты просишь, будет.
— С этими деньгами мне всего двадцати тысяч не хватает на первый укол для Оли, — радуюсь, указывая на конвертик из бумаги, который сделала для чаевых.
— Только на карту скинуть могу, — повторяет она, указывая на телефон. — Но Серов вообще чудо! Просто взял тебе и отвалил. Может, надеется на что-то?
— Не знаю, — мотаю головой, обдумывая её версию. Но тут же собираюсь и решительно произношу. — Но знаешь… Мне плевать как-то. Я ему ничего не обещала. А этих денег хватит, чтобы Оле стало хоть немного легче.
— Маме скажешь?
— Уже пишу ей сообщение, — отвечаю подруге,
— Я, если честно, тоже. Но я знала, что в них есть что-то человеческое. На обед, когда уйдём, я тебе скину сумму. А вообще… — оглядывается она. — Пойди к Павлу Денисовичу и попроси его отпустить тебя до банкомата. Лучше деньги на карту положить сейчас. Безопаснее будет. А я пока столики твои на себя возьму. Не доверяю я этим замкам!
— Ты права, — соглашаюсь с ней. — Тем более банк недалеко.
Обнимаю подругу и бегу в кабинет начальника за разрешением. Недолго думая, он соглашается и даже вызывается меня сопроводить.
Глава 10
Проверяю перед сном, чтобы телефон заряжался, взбиваю себе подушки и опускаюсь в кровать с широкой улыбкой на лице.
Мы оплатили первый укол Оле. И уже завтра-послезавтра ей его сделают. Сестре станет легче, и я вновь увижу улыбку на её лице. Хотя бы немного, но ей станет лучше. Это не может не радовать. Мама так и вовсе плакала от счастья, когда врач заказал ампулу с лекарством.
А ещё мне не пришлось одалживать деньги у Снежи, Павел Денисович мне выписал премию на будущее. Сказал, чтобы старалась в этом месяце и работала ещё лучше. И я обязательно выполню обещание. Тем более премию мне дали не двадцать тысяч, а целых сорок.
Приподнимаюсь и кидаю взгляд на звонящий телефон, а затем на часы. Хмыкаю на поздно звонящего неизвестного абонента и собираюсь уже лечь в кровать, но всё же решаю ответить. Интуиция будто подсказывает, что это нужно и важно.
У меня такое бывает.
Тянусь к телефону и поднимаю трубку.
— Алло, — отвечаю, и какое-то время ответом мне служит лишь тяжёлое дыхание и тишина.
— Не посмотрел на время, — наконец звучит в трубке голос мужчины, которого я теперь не спутаю ни с кем. Человека, который, сам того не осознавая, помог моей сестре. — Прошу прощения. Раньше был занят. Стоило учесть всё, прежде чем позвонить тебе.
— Откуда у вас мой номер? — настораживаюсь.
— Твой шеф дал, — признаётся он совсем без стыда, будто это должно меня успокоить, и я не буду злиться ни на него, ни на Павла Денисовича, который не должен был так делать. Это же личная информация. — Но ты на него не злись. Он знает меня и знает, что я не причиню тебе зла, а тем более не буду названивать, если попросишь не звонить.
— Вы чего-то хотели? — интересуюсь напряжённо. — От меня?
— Ничего конкретного, — отзывается он с улыбкой, которую я чувствую с тёплотой его голоса. — Лишь услышать твой голос и спросить, как прошёл твой день. Ты выглядела уставшей сегодня.
— Да нет, — мотаю головой, будто он видит это. — Ночь плохо спала прошлую. Боялась, что меня уволят из-за моей выходки. Переживала, много думала. Вот и последствия.
— И вновь я не даю тебе спать, получается, вторую ночь? — спрашивает мужчина.