Моя профессия спаситель
Шрифт:
Ну, в общем, что-то там решившей.
Вот Ани и замерла столбом, забыв с последней ступеньки спуститься, вцепившись в перелила — облупившиеся, колющие ладонь сколами отслоившийся краски. И пытаясь сообразить, что ей, Хаос всех побери, делать?
А тут как раз Нелдеру надоело, видимо, нежничать. «Корсар» отлип от красотки, даже чуть назад подался, но вот рук с ее талии не убрал. Честно-то говоря, ладони его находились несколько ниже, чем у нормальных женщин талия бывает. С другой стороны, анатомия дело такое, индивидуальное.
И, главное, рыжая, стоявшая лицом к Сатор, Ани явно заметила, но ничего не сказала, вообще никак не отреагировала, будто никого лишнего тут и не было. Наоборот, снова прильнула
— Поехали утром ко мне, — проворковала голубицей, — Сколько можно пахать мерином? Не перемрут без тебя. А меня бутылочка настоящего «Имперского» есть, благодарные пациенты презентовали.
— Взятки берешь? — хмыкнул Нелдер.
— А то как же? Поехали, я мяса пожарю.
— Это получается, вместо подработки будет хорошая отбивная, коньяк и чистая постель?
— Угум-с, — мурлыкнула красотка, кошкой потершись о его подбородок.
Анет до зуда в ладонях захотелось треснуть Кайрена по затылку чем-нибудь тяжелым — руки вполне реально, а вовсе не фигурально зачесались. Сатор даже поскребла ладонью о перила.
— Заманчиво, — протянул врач, — но, наверное, нет. Я уже обещал ночью выйти.
— Ну нет, так нет, — тут же отступила рыжая, кулаки в карманы сунув. — Кстати, мне переслали то лекарство. Помнишь, я говорила, эльфийское. Может, тебе его занести? Все равно во вторник мимо поеду. Спина-то, наверное, разваливается.
Рыжая быстро и очень многозначительно, словно намекая на что-то, глянула поверх его плеча на девушку, так и торчащую на лестнице.
— Я ее бинтиком перетянул, — сообщил Нелдер, а Ани почему-то показалось: замечание про спину ему не слишком понравилось, — авось совсем не развалится.
И Кайрен начал поворачиваться — как показалось Ани, очень-очень медленно — поворачиваться, поворачиваться…
— Третья, седьмая, десятая, одиннадцатая, шестнадцатая!.. — порывом ветра пронесся под потолком призрачно-хрипловатый голос старшего эвакуатора. — Внимание! Бригады!..
Сатор когда-то слышала, будто ничего страшнее степного пожара на свете и не существует. Ей этого зрелища, собственно, как и самих степей, видеть не доводилось. Но вот когда Плюха, недовольно взревев и рванув карету так, что она едва боком в чугунную решетку не врезалась, притормозил у проходной, Ани подумалось: тот, кто про степной пожар говорил, никогда не видел, как горит фабрика фейерверков.
Честно говоря, когда она из кареты вылезала, то даже заулыбалась, потому как ничего страшного не углядела. Пожалуй, во всем происходящем было что-то от Нового года или дня рождения Регентши: на фоне яркого, слоистого заката, за темными, почти черными силуэтами заводских построек, взрывались фонтаны праздничных огней, пухлыми облаками вскипали разноцветные дымы, со злым визгом взлетали шутихи, рассыпались искрами. Где-то уж совсем далеко, над плоскими крышами ангаров, вдруг вырос переливающийся ало-золотым дракон, вытянул тонкую шею, вскинул голову, взревел и лопнул, засыпав весь горизонт россыпью звезд. А на его месте развернулся полупрозрачный флаг: «Ребята, мы с вами! «Золотые драконы» победят!» — и тоже распался на фейерверк.
Ани хихикнула, правда, тут же и примолкла, потому что Кайрен, висящий на подножке кареты, глянул на нее не то чтобы строго или зло, но как-то дико, махнул рукой, приказывая обратно в экипаж убираться.
— Проезжайте, проезжайте! — заорал городовой от не распахнутых настежь, а вовсе снятых с петель ворот. — Туда, левее берите!
Тут-то Анет, поначалу ошалевшая от грохота салютов, услышала и другое: тоненькие, беспомощные крики и вроде бы вой. Увидела крохотных, показавшихся игрушечными, артачащихся ящеров, а рядом совсем уж маленькие мечущиеся фигурки. И брезентовые куртки пожарных, волочащих с телеги помпу. И сломанными куклами лежащие на обочине… что-то. А еще вдарил запах: тяжелой, жирной, безнадежной гари.
Плюха, беспрестанно, на одной ноте ревя, будто оплакивая кого-то, прошлепал лапищами по разлитым с хлопьями сажами лужам, свернул у неуместно нежных кустов цветущего жасмина и какой-то статуи, и настоящее — горячее, удушливое, выжимающее пот, до краев переполненное ором и вонью — накрыло, как крышка кастрюлю.
Кажется, из кареты Ани все-таки вылезла и даже укладку вроде бы вытащила, поплелась за Кайреном — он бежал, но Сатор почему-то все равно болталась в шаге за его спиной. Собственно, только эту спину девушка и видела, а все остальное кусками, вырванными, но тут же забывающимися. Это она уже потом вспомнила шлем пожарника, почему то валяющийся в луже — их, луж, вообще вокруг было, словно недавно ливень прошел, хотя дождь три дня назад прошел. А еще толстые, рубчатые, смахивающие на муляж трахеи шланги кругом — Анет об них то и дело спотыкалась. И паренька в алой СЭПовской куртке, скрючившегося возле чьей-то чужой кареты. Водителя, наверное, уж слишком засаленной эта куртка была. А еще, в сторонке, на травке, человека, согнувшегося в позе эмбриона, прикрывающего виски кулаками. Хотя нет, не человека, конечно. Ведь человек не может… обуглиться. Ведь не может, правда?
Нелдер, оказавшийся очень близко и почему-то не спиной, а лицом, вцепился Ани в плечи, тряхнул, как бабушкин терьер Масик пойманную крысу, заорал. Сатор отчетливо видела — орет, даже слышала его. Вот только понять, что именно, не могла. Вместо чужого голоса в ушах был лишь тоненький, тошнотворный писк. Кайрен скривился, махнул на что-то сзади находящееся, отпустил, снова спиной повернулся. Анет по-прежнему его не слышала, но последнюю фразу поняла: «Хоть под ногами не болтайся!». Она даже обернулась, посмотрела, на что «корсар» указывал — родная карета стояла неподалеку кривовато, боком. Даже не до конца стертую надпись: «Обгоняй рес… Кому-то нужны твои…» — удалось рассмотреть. А, главное, дверца ее была распахнута, а за ней, за дверцей, темнело уютное тихое нутро.
— Посторонись, дочка, — добродушно прогудел седоусый пожарный, чувствительно пихнув Сатор в бок. — Шла бы ты отсюда. — И пошел, почти побежал куда-то, больше никакого внимания на Анет не обращая.
Ани отыскал взглядом Нелдера — он стоял на коленях рядом с лежащим, прямо в луже стоял. Побрела к нему на странно негнущихся ногах. Кайрен будто почувствовал ее, глянул через плечо. Мотнул головой на раззявленную пасть укладки, рявкнул: «Мешок!». Странно, но на сей раз Сатор все прекрасно поняла, тоже на колени брякнулась, да с таким энтузиазмом, что зубы клацнули, но боли почему-то не почувствовала. Потянула из сумки дыхательный мешок[1], а следом маску. Вот только руки слушаться не желали, пальцы одеревенели, словно она долго ледышку держала. Поэтому, наверное, коротенький шланг, на котором маска висела, за что-то зацепился и никак не желал распутываться, угрожая еще и из мешка вылететь.
Кайрен перехватил оба ее запястья, с силой сжал — Ани еще подумала отстраненно и будто издалека, что непременно синяки останутся.
— Ты все умеешь и знаешь, — очень отчетливо, разделяя слова, выговорил Нелдер. — Мы все сделаем. Ты мне веришь?
Ничего связного Ани ответить так и не сумела, потому просто кивнула.
Не сказать, что ей моментально стало легче, ничего подобного. Она всего лишь вспомнила: действительно же все знает, пусть и не умеет, но ведь Нелдор-то…
И вспомнила, что обгорелое до пузырей мясо — это не просто отвратная туша, а человек. Человеку же нужно помочь — работа у нее такая. Мясо… Ну что мясо? Его состояние еще не повод выплевывать собственный желудок под куст. Вот Нелдер…