Моя профессия спаситель
Шрифт:
— Это как-то все… — такой типичной овцой проблеяла Ани.
— Ладно, хорошо. Что случилось после того, как ты в себе разобралась?
— А потом стало поздно…
— Кто тебе это сказал? — почти проорал гоблинолог. — Твой бохатый жизненный опыт? — он так и сказал: «бохатый». — Хаос, Ани, я не только не он, но даже и не ты, представляешь? У меня есть собственный опыт, мозги и, все твари тебя задери, мнение!
— Ты почему на меня орешь? — не слишком смело поинтересовалась Сатор.
— Потому! Близнецы! Я чего только не передумал, чего только не представил! Да я уверен
Саши махнул рукой, будто рубанул.
— Ну так почему не поговорил?
— Потому что сказал: это твой выбор, только твой. Свой я уже сделал, озвучил и даже продемонстрировал, как мог!
— Это точно, — покивала Ани…
— Я не про то, — мигом остыл Саши и покраснел. Как свекла. Да еще густо — от шеи и, кажется, до самой макушки.
— И я не про то, — смилостивилась Анет. — А что ты там говорил про зашедший ум? «Уж и» — это про что?
— Неважно, — лицо гоблинолога приобрело пугающий багровый оттенок.
— Погоди, погоди, — Сатор взяла его за локоть, разворачивая к себе, — мама что-то такое упоминала. И следователь намекал. Ты с ними разговаривал?
— Ну да, — Кремнер пнул смерзшийся комок, — Говорю же, никак понять не мог, что происходит. Может, тебе угрожает что-то, и ты решила меня не втягивать? Или все-таки со своим осталась, а мне предпочла не сообщать? Или, может, другое!
— Саши… — пробормотала Анет, а что еще добавить, не придумала.
— Я просто очень боюсь тебя потерять. Ты мне слишком нужна! — со злостью, даже злобно заявил гоблинолог и все-таки швырнул свои очки в сугроб.
Погода в Кангаре всегда отличалась непредсказуемостью, но в этом году она решила себя превзойти, а, может, у Близнецов что-то там случилось, но зима вздумала прихорошиться, пококетничать, прикинуться эдакой легкомысленной молодухой. А случилось это на самом деле вдруг: ночью деревья еще от мороза потрескивали, а утром на тебе: солнышко драконовой лампой из вех сил слепит, небо васильковое, веселая капель, журчащие ручьи, разом посиневший снег и одуревшие воробьи. Ящеры и возницы тоже одуревшие, подтаявшие сугробы мигом превратили дороги в канавы с жидкой липкой кашей, в которой вязнут и лапы, и колеса. Постовые тоже, конечно, прибалдели чуток — таких пробок и в праздники-то не случалось, потому и свистели соловьями, на радость мальчишкам и все тем же воробьям, которые с равным усердием пытались свистки заглушить.
Короче говоря, не опоздала Ани чудом. Вернее, почти опоздала: когда подъехала к башне со знаменитыми на всю империю часами, лишь спину Нелдера увидела, да переброшенный через плечо вещевой мешок. Пришлось самой кричать, силясь переорать всегдашний вокзальный гвалт, и даже свистнуть — получилось звонко, громко и очень по хулигански. Вообще-то, Сатор в себе таких талантов и не подозревала, была уверена, что свистеть не умеет, а тут как-то само собой получилось.
Главное, Кайрен ее увидел, обернулся, даже лицом просветлел, почти побежал обратно, помог выбраться из экипажа.
Смотрелся он… «Смерть девицам!» — вот как это называется. К обычной его «корсаростости» прибавилась еще и весьма брутальная черная повязка — шрам заметно оттягивал уголок глаза, чуть выворачивая нижнее веко и Нелдер, видимо, этого стеснялся. Кстати, совсем не зря: пиратская нашлепка шла ему невероятно. Впрочем, как и светло серая шинель, и фуражка с блестящим козырьком, с золотистой чашей и обвившимся вокруг него драконом на околыше.
— Я думал, не придешь, — буркнул Кайрен вместо приветствия.
— С чего бы это? — удивилась Ани.
— Ну, может, этот твой любитель гоблинов не захотел бы отпустить. Слушай, здорово выглядишь! Хоть и изменилась, конечно.
— Надо думать, в худшую сторону? — усмехнулась Сатор.
Она и сама прекрасно знала, что в новеньком белом полушубке и этой нелепой, но остромодной шляпке тарелкой, выглядит выше всяких похвал. Недаром же целое утро у зеркала прокрутилась!
Ну а тему «любителя гоблинов» она решила не развивать. И Нелдеру это не нужно, а уж ей тем более. В груди и так покалывало, несмотря на солнце, неотразимого «пирата», общую радость жизни и необыкновенное, чуть пьянящее ощущение какой-то немыслимой свободы. Уж больно взгляд у Саши был, когда она уходила… Нет, он ничего не сказал, ни о чем не спрашивал, но вот взгляд этот! Наверное, так собака вслед хозяйскому экипажу смотрит, зная, что ее человек совсем уезжает, и никакой надежды на его возвращение нет, а она — надежда — все равно есть.
Ани тоже ему ничего не сказала, слов подходящих не нашлось. Просто по-глупому сделала ручкой и вышла.
— Да нет, в лучшую, наверное, — признался Нелдер.
— Что в лучшую?
— Говорю, изменилась ты в лучшую сторону. Только повзрослела, что ли? На девчонку уже никак не тянешь.
— Так, наверное, пора уже и повзрослеть? — рассмеялась Ани, сама понимая, что смех вышел слегка натужным, ненатуральным.
— Ну, не знаю, не знаю. Говорят, ты теперь в министерстве подвизаешься? — светски поинтересовался Нелдер, перебросив свой мешок на левое плечо, а свободную руку кренделем выставил, локоть галантно предложил Сатор.
— Да ну, — отмахнулась Анет, предложение милостиво принимая, — помощник референта.
— Так это пока. Думаю, карьера пойдет как по маслу.
— Да ты что! Я для этого недостаточно стерва, — усмехнулась Анет, осторожно, на цыпочках, перебираясь через совершенно весеннюю лужу.
— Это ты-то не стерва? — изумился Кайрен, картинно выламывая бровь. — Впрочем, может, ты и впрямь так изменилась, говорят, в этой жизни всякое случается.
— Ну тебя, — Ани шлепнула по рукаву шинели.
— Ладно, ладно, исправлюсь. Ну а как дела с приютом?
— Да какой там приют! Старенький деревенский дом, а живут в нем уже четыре женщины. Вот, ищу частных спонсоров, на министерское финансирование никакой надежды нет. Кстати, ты-то про приют откуда ты знаешь?
— Я даже знаю, что младенца того, ты все-таки выцарапала и с матерью его воссоединила, — похвастался Нелдер. — И папашу эльфа нашла, за что он твоему не-приюту нехилую сумму отвалил, которую ты тут же потратила на опеку еще каких-то младенцев и дев в беде.