Моя профессия ураган
Шрифт:
И попытался подняться.
— Что плохо? — соболезнуя, сочувственно спросила я. Мол, я тоже знаю, как бывает плохо, когда лежишь.
Это вызвало опять взрыв негодования.
Я примирительным жестом подала ему руку, помогая подняться.
Он еле встал.
— Куда направлялась? — хмуро спросил он, держа меня за запястье.
Я пожала плечами. Откуда я знаю, в самом деле?
— Я гуляю…
Он, взглянув на дико бушующее озеро, сдавленно ахнул и чуть меня не убил за такие слова.
— Тебя хоть раз пороли?!?
— Не знаю,
— Все бывает когда-то в первый раз! — пообещал он, вынимая с петель ремень одной рукой.
Я поняла, что буду в первый раз выпорота.
Я заметалась.
Он ухмылялся.
— Совсем постарел, — неожиданно пожаловался он невпопад. — Лицо твое знакомо, а имя не помню… В первый раз это… Как тебя зовут, тай?
И потом добавил ни к селу ни к городу:
— Хорошо выпорю! Тебе ж надо запомнить это… Чтоб неповадно было больше…
Так рисковать головой, дочка!
Он потащил меня туда, где палуба пошире…
Не надо было ему поворачиваться ко мне спиной. Ох, не надо. Иначе не натерпелся он такого позору. Среди такого шума что услышишь? Ничего плохого я ему не сделала.
Просто, не помня себя от унижения и возмущения, я свободной рукой схватила первую попавшуюся деревяшку, катавшуюся по палубе, и треснула ею его по затылку так, что та разлетелась. Деревяшка, а не голова, конечно. Голову тэйвонту так легко не растарабанишь. Это оказалось многострадальное весло.
Но и его вроде оказалось достаточно. Ибо он рухнул и выпустил меня.
Осмотревшись, я заметила бухту линя и, мгновенно схватив веревку, тщательно и жестко связала его, стянув его руки в локтях его же ремнем. Хорошо связала!
Для тэйвонту специально была разработана техника, ибо они в считанные минуты, а иногда и секунды избавлялись от веревок. Часто просто разрывая их.
— Ты думаешь, что ты творишь? — завопил он, очнувшись и выплевывая изо рта кусок тряпки. — Я ж тебя найду! Да йа!.. Да я!.. Да тут… Я не один… Я расскажу… Я расспрошу…
— Мммм…
Я хладнокровно заткнула ему рот тряпкой. Надеюсь, что ей давно не мыли пол. А вообще мне все равно. Ему же надо запомнить это.
Он мычал и вращал глазами, пытаясь сделать их совершенно страшными.
Но из-за кляпа его гримасы выглядели так потешно и невинно, что я захлопала в ладоши и засмеялась.
— Еще! — попросила я. — Пожалуйста!
Аааа! Что с ним случилось! Что с ним случилось!
Он мимикой показал, что выспросит всех и обязательно меня найдет. Ухон не велик.
— А ты скажи, скажи им, что не помнишь моего имени, — трудолюбиво посоветовала я, выдергивая еще одну веревку из кучи. — И обязательно расскажи всем, как плохо я с тобой поступила. В деталях… — мечтательно сказала я.
— Мммм! Мммм! — завопил он.
Мы как раз проходили мимо островка. Еще не доплыв до него. Я, оторвав весло со шлюпки, мгновенно спустила лодку, жестко зажав ее ногами и держась за борт. И поставила ее на воду, приноровившись к волнам и подгибаясь под них, то подымая, то опуская рыскавшую лодку под волну. А потом, полностью перенеся на нее свой вес, схватила перегнутого через палубу тэйвонту и бросила между своих ног себе в лодчонку. И оттолкнулась от корабля к островку. Волны сами в считанные секунды вынесли довольно потяжелевшую и уже захлестываемую волнами лодку на песчаный берег. Я только слегка помогала…
Я кинула тэйвонту, оттащив подальше в кусты на середину острова, чтоб его не затопило. И, даже, вынув из-за пазухи у него нож, бросила его рядом. Чтоб он мог его взять зубами, когда освободится от тряпки. От силы пять минут, и он ее выплюнет.
Видите, как я была милосердна!
— Пишите маме! — весело я крикнула ему уже издалека.
Перетащив по воде лодку на другую сторону, где не было волн, я запрыгнула в нее, отправившись вслед за кораблем. Который был уже далеко…
Когда я уже порядочно отмахала от острова, я услышала дикий рев оскорбленного в своих лучших чувствах ишака…
— Иа… Иа… Иа… Да я!..
Глава 18
Этот самый корабль повстречался на моем пути снова. По-моему, он где-то у островков залатывал течь, полученную во время бури, вот и получилось. К тому времени ветер уже почти утих, волны были в пределах нормы. Видимо шквал, бывший одним из прощальных приветов урагана, исчерпал себя. Хуже всего — пошел встречный ветер и встречные волны. Хотя скорости и легкости лодчонки с веслом мне пока хватало. С веслом я еще и умудрялась скатываться с больших волн, как с горок.
— Куда идем? — спросила я капитана, подогнав лодку ближе.
Тот назвал город. Я слышала, что он находится в излучине реки, и только.
— А дальше? Опиши мне свой маршрут! — потребовала я. Так можно было выяснить, где и что находится.
Он, на радость, оказался словоохотлив. А может быть приказ тай, почти взрослой тэйвонту, подействовал. Тэйвонту население боялось, а их просьбы выполняло в порядке государственной обязанности. Мягко высказанный приказ, иными словами… Правда, те этим не злоупотребляли.
— Вы, госпожа, куда? — дружелюбно спросил он.
Я кивнула на берег.
Тот кивнул — понял сразу, мол.
— Хотите, подвезу? — осторожно спросил он. — Ветер начинается встречный.
Намучаетесь! Да тут, кстати, одна дама и один маленький джентльмен желали бы выразить свою благодарность, — смутился он. — И я тоже! Это мой внук!
— Э, пустое, — махнула рукой я. — На моем месте каждый поступил также, не задумываясь…
Как бы не так, — мерзко подумала я. — Подавляющее количество местного люда даже не обратило бы внимания на страдания какого-то ребенка, как они ежедневно совершенно спокойно проходят мимо голодных малышей, юных бродяг, проституток, калек. Социальная атрофия совести — диагноз. Подлость, переадресованная строю.