Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Я подскочила к нему, но молодой мужчина меня не увидел. Накатил на мою ногу колесо велосипеда — я вскрикнула — и только тогда он меня заметил. Испугался, заизвинялся. Наконец-то посмотрел на меня — и я увидела в его глазах слезы. Впрочем, торопливо взгляд отвел, хотя поздно уже было ему его гадкое настроение прятать: я уже все увидела.
Сначала он меня отвез в больницу, на том же велосипеде, чтобы мне ногу проверили, не раздавил ли кость, чтобы обработали ушиб или перелом, если совсем не повезет. Правда, до перелома не дошло. Мужчина своими деньгами за осмотр и процедуры оплатил. Я хотела, чтобы папе моему позвонили, но Сатоси-сан сказал, что его вина — ему и платить. И сам за все оплатил. Взял записи о результатах обследования, чтобы я их моему отцу передала. Потом повез меня откармливать мороженным. Я в жизни за раз столько мороженного ни видала, сколько он заказал для меня! Даже испуганно сказала, что вдруг я так объемся, что заболею. И что ж, ему тогда придется опять оплачивать мое лечение?
Сатоси-сан робко улыбнулся и сказал, что тогда да, тоже оплатит. Но ему хочется передо мной извиниться, так что просит кушать, сколько хочется и сколько влезет.
Но я все же упросила его самого мне помочь с мороженным. И он, подумав и оглядев стол, заставленный пестрыми сокровищами в красивых тарелочках, наконец-то понял, что мне одной столько не съесть, даже если я сегодня умирала от голода. Даже если главная мечта моего детства — это объесться мороженным аж до отвращения. Или то была заветная мечта его детства, одна из любимых, которую он вспомнил вдруг и решил исполнить для меня?
После третьей порции — он все еще ел первую, поспешно что-то записывая на какой-то квитанции — я осмелилась спросить, почему у него такой вид был расстроенный, когда мы встретились?
Он смущенно опустил взгляд. И сердце мое напугано замерло. Они все-таки нашли мертвую маму?.. О, нет!
Помявшись, Сатоси-сан присел на диванчик с моей стороны — я, застыв от ужаса, ждала жутких подробностей про маму — и, нагнувшись к моему уху, признался, тихо-тихо, так что даже я его едва сумела расслышать:
— Меня бросила девушка. Как раз в День святого Валентина ушла отдавать шоколад и признание другому парню. Мы трое дружили с детства, еще со средней школы. Я думал, что она выбрала меня. Радовался очень. Да и друг нам не мешал. Рад был за нас. И все было так хорошо, но… внезапно так…
Громко возмутилась:
— Да как она могла?! Еще и в такой важный день?!
Мужчина торопливо зажал мой рот, случайно вместе с ложкой, чье содержимое я еще не успела положить в рот — и оно совсем по лицу моему размазалось. И по его ладони. Он запоздало заметил холодное прикосновение, руку убрал, смутился. Кинулся за салфетками, вытирать мне лицо. Хотя и осторожно утер, мягко. Я такой тщательности от рассеянного Сатоси-сан не ожидала. Наверное, долго практиковался на своей девушке. Уже бывшей, к несчастью.
— Я, конечно, понимаю, что так бывает, — Сатоси-сан тяжело вздохнул, складывая последнюю из запачканных салфеток в аккуратную горку, — Но у меня такое чувство, будто теперь я лишился их обоих! — взглянул на меня с мольбой, — Ты только никому не говори! Это была моя первая девушка.
— Никому и никогда! И пусть в меня попадет молния, если я совру!
— Нет, давай все-таки без трупов и молний, — он грустно улыбнулся.
Вспомнив, схватила его за рукав:
— А моя мама?
Его плечи поникли.
— Мы ее не нашли.
Теперь уже плечи поникли и у меня, вместе с головой.
Мужчина торопливо добавил:
— Но коллеги из Киото и ближайших городов сказали, что среди найденных трупов такой как она не было. Значит, твоя мама жива.
— Ура, она живая! — от радости даже кинулась его обнимать.
И он меня в общем-то тоже обнял. Уютно так посидели, обнимая друг дружку. Будто у меня вдруг завелся старший брат. Вот, мороженным меня с зарплаты угощает. Так-то я не знала, каково иметь старшего брата, я же единственным ребенком росла. Хотя и надеялась, что родители это исправят. Неужели, моим мечтам совсем не суждено сбыться?!
— А вообще странно… — Сатоси-сан поправил фуражку и опять склонился к моему уху — я торопливо убрала ложку на тарелку к мороженному, — Мы проверяли по базе данных сведенья о твоей маме. Есть информация о том, что она участвовала в Дне совершеннолетия в Токио. И вскоре после того дня она и твой папа поженились. Твой папа свое двадцатилетие отпраздновал еще год назад. Хотя, возможно, они познакомились еще тогда, когда он учился в школе. В старых газетах писали о смелой девочке на роликах, которая тащила на себе какого-то мальчика, через дорогу, прямо по крышам машин. Ее запомнили полицейский того района и банда студентов-хулиганов, которые той же дорогой ехали. Говорили об ее ловкости. Отчасти даже смогли составить описание ее лица для журналистов. Хм, знаешь, чем-то они похожи.
Моя рука дернулась, и ложка с жалобным звяком упала с края тарелки на стол.
Он сказал, что в Токио девочка на роликах прыгала по крышам машин и еще мальчика за собой тащила! И такая же девочка была в последнем папином рассказе! Он… правду рассказал?.. Это все… правда?! Но та девочка Кими была кицунэ! Так что же… моя мама… я…
— Ты что-то слышала о том случае? — встрепенулся полицейский.
— Папа… говорил… но он тогда рассказывал сказку! Ведь там была кицунэ… ой! — и я торопливо зажала рот рукой.
— Да ладно тебе! — мужчина понимающе усмехнулся, — Я не верю, что оборотни и прочие чудовища существуют.
— Но как же тогда?..
— Да просто, — Сатоси-сан серьезно поправил фуражку, — Мы же выяснили, что твой папа в детстве жил в Токио и там же справлял свое совершеннолетие. А девочка, прыгающая по крышам машин, да еще и на роликах, с разбегу, к тому же, благополучно сбежавшая по ним, да еще и с ношей весом почти как она… Я бы сам не забыл, если бы увидел такое или услышал! Тем более, и в газетах о том событии писали. Ты говоришь, твой папа рассказывал тебе сказку о смелой девочке и трусливом мальчике…
— Мальчик был не трусливый! — возмутилась я, — Просто она его спасала! Только в тот раз!
— Ну, ладно-ладно, — мужчина примиряюще легонько похлопал меня по плечу, — Я верю, что мальчик из сказки был не трусливый. Я же всю сказку не слышал, так что подробностей не знаю. У меня нету веских улик, чтобы утверждать, будто тот мальчик был трусливый тогда или вообще.
Поскольку тот мальчик был немного похож на папу — папа мой с компьютерами работал в большой фирме — а Сатоси-сан признал-таки, что в трусости папу моего не подозревает, я все-таки успокоилась. Все-таки, папу моего я любила. Нечего его трусом обзывать!