Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Я смотрела на парочки влюбленных в день праздника и завидовала им: мое сердце еще не знало сладости взаимной любви.
Вдруг меня привлек шум. Шумели за много улиц. Кричали, ругались. Несколько человек ругались. Но вскрикивал только один. Упала, звякнула об асфальт тонкая полоска металла… и разбилось маленькое стекло…
Когда я доехала, избиваемый мальчишка уже лежал, скрючившись, на асфальте. И его били ногами. Судя по школьной форме, они все из одной школы. Мне-то дела никакого не было. Да случайно поймала отчаянный взгляд мальчишки. Тогда
Я носилась по скверу, крутясь, перелетая через ограду, клумбы и цветы, молча сшибая хулиганов ударами правой ноги в ролике.
Потом подхватила пострадавшего, перекинула через спину, наклонилась на ходу, приподняв и его сумку, разогналась еще чуток, перемахнула через кусты — в полете бедолага отчаянно взвизгнул — пролетела в волоске от потрясенно выпучившегося полицейского и погнала вперед. Полицейский кинулся за мной. Удирая от него, выскользнула на широкую дорогу, погнала между машин и стаи хулиганов на мотоциклах.
Передо мной некстати замаячил грузовик, и я, разогнавшись, подпрыгнула, прокатилась по чьей-то легковой машине, с разгону перелетела через грузовик.
Сзади последовал единодушный потрясенно-восхищенно-приветствующий вопль стаи хулиганов на мотоциклах. Спасенный уже даже не кричал, судорожно вцепившись в мой рюкзак и обмякнув на моем плече…
— Оторвались? — спросила я через час или больше.
Он промычал что-то утвердительное. Тогда я решилась притормозить и свалиться на скамейку другого сквера. Мальчишка мешком размяк по скамейке, едва выпустила.
Уже луна вышла на небо, а он только-только смог заговорить и первыми словами его были слова благодарности. Полиции не было видно и потому мы просто наслаждались ясным небом и видом Млечного пути.
— А можно переночую у тебя? — спросила и тут же смутилась, вспомнив, что у людей не принято пускать незнакомых девиц к школьникам.
— Можно, — он слегка улыбнулся, но тут же помрачнел, — Я сейчас один.
— А что так? — спросила чисто из вежливости. Так устала и проголодалась, что говорить уже не хотелось.
Смутившись, он признался, что мать где-то работает, а отец пьет или играет, добывая новые долги. В общем, он сейчас один дома. И, оказывается, ему уже пятнадцать, просто он очень низкий и худой, короче, парня я в нем не разглядела. И зовут его Кин: иероглиф в имени со смыслом «золото, золотой».
И мы отправились к нему. Он проворно накрыл мне вторую, пустующую кровать в своей комнате, и исчез на кухне, обещав угостить спасительницу. Хотя и предупредил, что повар из него не ахти какой.
Мне вдруг позвонил Синдзиро-сэмпай. Их отряд недавно оторвался от полиции. Они проверили еще пару сумасшедших домов, в одном полиция устроила засаду, была жаркая схватка,
Синдзиро все говорил и говорил. Я, поморщившись, втянула носом странную композицию. Запах плохо выстиранных носков, свежих ниток и брошенной возле иголки… Запах пыли и чистоты в разных углах маленькой квартиры, напоминающей кроличью нору… Запах подгорающего омлета, полусгоревшего лука и еще сырого, еще только начавшего портиться кальмара… и… запах слез… человеческих слез… такой яркий, странный запах…
Выронив мобильник, я кинулась в кухню. Кин плакал у плиты, не глядя на омлет. Плакал и смотрел на одну из двух мисок на столе, голубую миску с зайчиком. Он шарахнулся от моего вопля:
— Это ты взломал компьютер академии Сиромацудэру?!
Кин выронил лопатку, старую и деревянную, чей запах тоже вливался в причудливую смесь, разливающуюся с кухни по квартире. И смущенно потупился. Прыжком я оказалась около него, вжала его в стену, сдавила ворот рубашки у горла.
— Где информация из Сиромацудэру?!
— Я… я не продавал ее, — он робко взглянул мне в глаза, — Там… там что-то непонятное. Похоже на шутку. За такое денег не дадут.
Выпустила его — он рухнул на колени передо мной, склонился головой до пола.
— Только маме не говорите, за что меня посадят, умоляю! Отец только пьет и играет! Она работает не покладая рук, но ничего… ничего не может сделать с растущими долгами! — Кин поднял голову, отчаянно посмотрел на меня, — Я не хотел воровать! Правда, не хотел! Только когда тяжело заболел Тора… мой младший брат… только тогда… Но я слабый, у меня плохое зрение. Я только хорошо лажу с техникой. На конкурсе высшей математики я выиграл ноутбук. Я быстро разобрался в нем. И я ничего не мог придумать, кроме как взламывать чужие компьютеры и, если добуду интересную информацию, продавать ее. Я не хотел воровать! И продавать чужие тайны не хотел! Но Тора нужна была дорогая операция, еще одна…
— Где информация из Сиромацудэру? — строго повторила я.
— У меня на компьютере. Только у меня. Она странная. Я не думал, что ее кто-то купит. Думал, студенты развлекаются или кто-то придумывает мангу. Я могу удалить все, прямо на ваших глазах!
— Удали. После я твой компьютер разобью.
Он вцепился в мой кроссовок:
— Только не разбивайте! Там… там… — он смутился, — Макото умрет, если я не…
— Макото? — нахмурилась. Что там случилось с тем дружелюбным оборотнем-барсуком?