Моя рыба будет жить

Озеки Рут

Я отперла дверь и открыла. Они стояли у раковин плотной группкой вокруг Рэйко, разглядывая экранчики кейтаев друг у друга. Я пригнула голову и стала проталкиваться мимо них к выходу, но Рэйко выставила руку, как коп-регулировщик.

— Куда это ты собралась? — спросила она.

— Домой, — сказала я.

— Я так не думаю, — сказала она.

Тут кто-то схватил меня за воротник и толкнул в угол, где Дайсукэ снимал все на видеокамеру. Трое крупных девчонок толкнули меня на колени, потом на живот. Плитка на полу пахла мочой и хлоркой; она холодила мне щеку. Я почувствовала, как чье-то жесткое колено уперлось мне в спину, не давая подняться, и чьи-то руки задрали мне юбку до подмышек. Кто-то еще пнул меня в ребра.

— Давай сюда прыгалки.

Они

это спланировали. Они придержали мне руки, потом натянули юбку на голову и завязали сверху прыгалками, как мешок, чтобы я не могла ничего видеть. Взяв меня за щиколотки, чтобы я не лягалась, они стянули с меня трусы.

— Ооо, в точку! — услышала я голос кого-то из них. — Да здесь кровища! За кровищу отвалят побольше!

— Бее, гадость. Воняет. Положи их уже в пакет, а то меня ща сблюет.

— Дайсукэ, ты бака. Ты чё не снимаешь? Нам видео нужно.

Внутри моего мешка в складочку было темно, а еще жарко и влажно, потому что я тяжело дышала, а выходить воздуху было некуда. Сквозь ткань юбки я еле-еле различала свет и смутные тени. Кто-то ткнул меня ногой в ребра и перекатил на спину, и теперь тени двигались надо мной, а плитка холодила мою голую попу. Они говорили о том, кто будет меня насиловать первым. Решили заставить это сделать Дайсукэ.

— Давай сюда камеру, — приказала Рэйко. — Снимайте с него штаны.

Они держали мне ноги раздвинутыми и заставили его встать на колени, а потом лечь на меня. Я почувствовала давление его тощего тела и как в меня впиваются его костлявые бедра, но он был слишком напуган, чтобы что-нибудь произошло, поэтому они столкнули его пинками, и я услышала, как он убегает. Теперь они говорили о том, что им нужно видео с изнасилованием, но после провала Дайсукэ никто пробовать не хотел. Может, они все были напуганы. Не знаю.

— Кто-то должен это сделать.

— У нее кровища. Противно слишком.

— Вы, мальчики, просто жалкие отстои.

— Ладно, тогда делай это сама, Рэйко. Будет лесбиянский видос. Так даже лучше.

— Бака. Я не лесбиянка.

Я просто лежала там, совершенно неподвижно. Кричать или сопротивляться не имело смысла. Их было слишком много, и никто бы не услышал меня и не пришел бы на помощь, но, в общем, это было и не важно, потому что я думала о Номере Один, и это придавало мне храбрости. Они могли сломать тело, но мой дух они сломать не могли. Они были всего лишь тени, и, слушая, как они спорят, я вдруг ощутила, как лицо у меня расплывается в тихой улыбке. Я вызвала свою супапаву, и скоро тени были всего лишь комары, вот они гудят где-то на заднем плане и могут реально достать, только если ты им позволишь.

— Эй, — услышала я. — Она дергаться перестала.

— Она не дышит.

— Крови так много, что-то слишком.

— Блин. Валим отсюда!

…Ты помнишь это чувство — ты маленький ребенок и притворяешься мертвым? Вот ты у себя на дворе в Саннивэйле, и вы играете в войнушку, и вдруг БАБАХ! — кто-то наставляет на тебя палку и стреляет? И вот ты падаешь, стискивая грудь. Земля такая холодная и влажная. Враг наблюдает за твоей гибелью, так что ты стараешься изо всех сил, стонешь и хватаешься за простреленное сердце, истекая кровью, но вот ты заканчиваешь, а война уже перекинулась на другую сторону двора.

И ты лежишь здесь, чувствуя, как земляной холод проникает тебе в щеку, в грудь, во все тело. На коленках у тебя влажные пятна, там, где они брякнулись о землю. Ты дрожишь. Земля пахнет грязью, и дождем, и химическими удобрениями для газона. От этого у тебя начинает болеть голова, но ты не двигаешься. Ты не можешь двинуться, потому что пришла твоя смерть.

И куда все ушли? — начинаешь думать ты. — Они что, обо мне забыли?

И сколько мне еще тут лежать?

Они будут играть вокруг моего мертвого тела, а потом пойдут домой? Как я пойму, что игра закончилась? Что, если мне никто не скажет?

Как это скучно — быть мертвым!

Наконец ты уже больше не можешь, и ты

перекатываешься на спину и открываешь глаза, и вот над тобой огромное, толстое, ленивое небо, все в облачках. Ты моргаешь, наполовину уже поверив, что это не понарошку, смерть и вправду пришла. Медленно поднимаешь руку, потом ногу, просто посмотреть, что ты это можешь, а потом… хей! Смерти нет! С облегчением ты вскакиваешь на ноги, подбираешь ружье, самовольно возвращаешься в ряды живых и бежишь воевать опять.

Вот так я себя и чувствовала, разве что неба я не видела совсем, только трубки ламп дневного света, очень смутно, сквозь ткань юбки. В туалете было тихо, в коридоре снаружи — тоже. Плитка все еще была холодной, и попой я ощущала липкость крови. Я медленно села и стала толкать руками стянутую над головой ткань, пока прыгалки не поддались и юбка не освободилась. Туалет был залит ярким светом и совершенно пуст. Зубами я развязала веревку на запястьях. Они болели, и ребра тоже, там, куда меня пнули, но, в общем и целом, я была в порядке. Я намочила пару бумажных полотенец и вернулась в кабинку, чтобы отмыться, а потом села на поезд и поехала домой.

В тот же вечер они запостили видео в интернете. Кто-то из одноклассников переслал мне ссылку. Качество изображения с телефонных камер кейтаев было дерьмовым, картинка зернистая и трясущаяся, и лицо мое было различить непросто, за что я была благодарна, но все же видео было ужасающе четким. Голова и руки увязаны в юбку, дрыгаются голые ноги — можно сказать, я была похожа на гигантского доисторического кальмара, который дергается и пускает чернила в жалкой попытке отогнать от себя хищников.

Рядом с видео была ссылка на бурусера-фетиш-сайт [140] , где хентаи могли делать ставки за мои окровавленные трусики. Аукцион должен был продлиться неделю, и ставки росли быстро, но в этот раз я вообще не чувствовала удовлетворения из-за количества кликов. Я выключила компьютер, не забыв почистить логи, на всякий случай, если папу вдруг охватит любопытство.

У нас все еще был единственный компьютер, который мне приходилось делить с папой. Довольно долго он совсем не выходил онлайн, но с тех пор, как началась эта его одержимость Падающим человеком, он вообще из интернета не вылезал. А уж когда США вторглись в Афганистан, это было все. Он забил на своих философов, на своих бумажных жуков и весь день напролет следил за войной, что было реально неудобно, потому что я имела дело с крайне деликатными бурусера-материалами и не хотела, чтобы он за мной шпионил, пока я исследую уровень цен на мои трусики. Это меня просто задолбало. Он мыкался у меня за спиной в ожидании, когда же наступит его очередь, пока, наконец, мне не приходилось просить его уйти, пожалуйста, мне ведь нужно хоть какое-то личное пространство. Но даже после этого он продолжал возникать в дверях спальни каждые пять минут.

140

Бурусера  — фетиш на школьную форму; буквально: буру (сокращение от bloomer — форменные плавки) + sera (сокращение от sailor — здесь: матроска).

— Просто скажи мне, когда закончишь, ладно? — говорил он каждый раз, пока, наконец, я не сдавалась и не пускала его к компьютеру, после чего он зависал там часами. Когда пришла мама и спросила, чего он там делает, он соврал, что ищет работу. Она сжала губы и отвернулась, прежде чем с них успели сорваться жестокие слова. Она ему не поверила, и я тоже, потому что мы обе проверяли историю его логов и видели, на каких сайтах он подвисает. Страницы, посвященные технологиям вооружений. Военные блоги. Сайты фанатов-милитаристов. Эль-Джазира. Съемки с орудийной камеры, которые выглядели как стратегия от первого лица, только очень плохого качества. Взрывы бомб. Падающие здания. Избиения. Трупы.