Моя шоколадная беби
Шрифт:
– Господа, господа, – Мат-Мат придержал Марта рукой и встал между ними как миротворец – насмешливый и снисходительный. – Не надо ссориться! – Он даже похлопал Марта по плечу и Сытова тоже хотел похлопать, но Сытов отшатнулся. – Ты молодец, конечно, Сытов, но раз уж тут пошла такая пьянка, и мы все отмечаем свои заслуги перед Катериной Ивановной, то вынужден объявить, что я тоже не сидел, сложа руки. Я тоже кое-что выяснил!
– Да кто ты такой, «вертолётчик»?! – Сытов пошёл на него грудью как большой бойцовский петух, и Март рядом пошёл, они вместе, как в детстве объединились против чужака из соседнего двора, который зашёл на их территорию и покусился на песочные замки. Толпа вокруг замерла: выдохнула и забыла вздохнуть. Только обладатель рыжего чемодана воскликнул:
– Драк плёх! Больнис, гипс, глоб, морг,
– Кто я такой говоришь? – «Вертолётчик» выхватил из-за пазухи какое-то удостоверение и сунул его Сытову под нос. Сытов успел только разглядеть слова «Федеральная служба безопасности» и его пыл сразу пропал.
Он опять оказался в дураках. Да ещё в этой рубашке.
Март тоже остановился, сник, и стал похож на школьника, вызванного на педсовет.
Белобрысый пацан в штанах-парашютах громко заржал. Робинзон на земле дёрнулся в попытке вскочить на ноги, но Мат-Мат поставил ему на спину ногу. И почему он, Сытов, не догадался вот так поставить на спину ногу, прежде чем произносить свою речь?
– Так вот, – продолжил Мат-Мат, – я тоже кое-что разузнал. И как вы понимаете, у меня было гораздо больше возможностей, чем у вас. Этот человек, господин Сытов, никакой не Алексей Викторович Антонов. То есть, конечно, это одно из его имён, и кличка его действительно Робинзон, но на самом деле зовут этого гаврика совершенно иначе. Зовут его – Артём Робертович Пригожин! Это приёмный сын Роберта Ивановича Пригожина.
– Этого не может быть! – закричала Катька. – Он погиб в тюрьме много лет назад! Это все знают! Есть письмо из тюрьмы, справка о смерти…
– Нет, он не погиб. Понимаешь, беби, проанализировав все факты этой истории, я пришёл к выводу, что единственным общим звеном во всём происходящем может быть только какой-нибудь родственник господина Пригожина. Но кроме Мартина, положительного во всех отношениях и ни в чём не нуждающегося, у Роберта никого не было! Тогда я подумал, а действительно ли погиб его непутёвый приёмный сын Артём, о котором ты мне рассказывала.
Я нашёл тюремного врача, который выдавал справку о его смерти. Наши ребята с ним поработали, и врач признался, что он не один раз проделывал эту шутку – выдавал живых за мёртвых, помогая сбежать из тюрьмы. Пригожина действительно пырнул ножом сокамерник, но рана была не опасная. Попав на больничную койку, Пригожин вступает в сговор с врачом, тот ставит ему укол рамитара и выдаёт за умершего. Препарат угнетает дыхание, обездвиживает, и Пригожина благополучно отправляют в морг, прикрепив к ногам бирку. Врач выписывает справку о смерти, а ночью перевешивает табличку с живого Пригожина на другой труп. Хоронят совсем другого человека. Родители от непутёвого сына отказались, поэтому хоронят лже-Пригожина на тюремном кладбище. Пригожин удирает из тюрьмы, обещая щедро расплатиться с врачом. Этот врач не первый и не последний раз проделывал такие штуки, но не расплатился с ним только Артём. Да, господин Пригожин? – Он носком ботинка поддел подбородок Робинзона. – А мы сейчас посмотрим, есть ли у него справа на спине шрам от удара ножом! – Мат-Мат задрал на Робинзоне рубашку, и Сытов в свете уличного фонаря различил на пояснице белый рубец. Сытов вдруг подумал, что если бы тот сокамерник ударил тогда посильнее, то ничего бы этого не произошло.
– Больнис, глоб, морг, – прошептал невидимый в темноте человек с рыжим чемоданом. – Ошень плёх! Ну сто я вам говолил! – Толстая тётка с пирсингом ткнула его локтем в бок и он замолчал.
– Пригожин много чем потом занимался в своей новой жизни, – продолжил Мат-Мат. Но больше всего на свете его волновали две вещи – исчезнувшие на заре революции драгоценности его бабки и деньги его папы. Он выждал много времени: когда его младший брат вырастет, выучится, и уедет в Америку, когда умрёт мать, и, наконец, когда смертельно заболеет отец. После смети отца, вероятно, Артём Робертович собирался «ожить» и предъявить права на наследство. Но отец всё не умирал и не умирал, более того, он вдруг завёл молодую любовницу и собрался на ней жениться. Это был сильный удар по планам Пригожина-младшего. Это могло означать только то, что отец, будучи человеком благородным и безнадёжно больным, мог завещать всё имущество, бизнес и деньги своей жене. Я точно не знаю, но вполне вероятно, что сынуля открылся Роберту Ивановичу. Ведь не зря же тот совершенно внезапно, не дождавшись свадьбы, переписывает всё, что имеет на Катерину Ивановну. Только объявившийся сынок этого, похоже, не знает. Он решает убить папашу. Причём убить так, чтобы подозрения пали на его любовницу. Этим он убивал двух зайцев – и папа, наконец, на том свете, и претендентка на его деньги в тюрьме. Артём переодевается, мажется тёмной краской, видоизменяет фигуру, и топает ранним утром к папочке. Рост у него Катькин, телосложение вполне корректируется всякими лифчиками и накладками. То что, Роберт за три дня до смерти уже написал завещание, сыграло против Катерины Ивановны, но ты этого тогда не знал, да, герой?!
– Диктофон! – подала голос Катерина. – Кто записывал наши разговоры?
– Кто-кто! Знаешь, как звали домработницу Роберта?!
– Нет, я никогда не видела её. Я даже не знала, что она существует!
– Алла Травкина! Артём с ней сошёлся три года назад и угадал в ней родственную душу. Девица подрабатывала уборкой квартир, жила в комнате заводского общежития, и готова была на многое, чтобы хоть как-то зацепиться в Москве. Она устраивала Артёма своей непритязательностью и ему пришла мысль использовать её в своих целях. Она устроилась к Роберту, чтобы быть в курсе всех его дел. Это она рассказала Артёму, что отец завёл молодую любовницу, что у них очень близкие отношения, и что, скорее всего, они поженятся. Это она, уходя, оставляла включённым диктофон где-нибудь недалеко от кровати, да, господин следователь?
– Да, – кивнул Март, – диктофон нашли вместе с ароматическими травами в холщовом мешочке, висевшем у изголовья кровати.
– Это она рассказала своему Робинзону о привычках Катерины Ивановны, о её манере носить только красные дорогие вещи. Пригожин решил убить отца до того, как он женится. Он только забыл шарфиком прикрыть свой острый кадык. Это и спасло Катерину Ивановну. Я в одном согласен с Сытовым: работайте, господин следователь! Расследуйте, допрашивайте, доказывайте! Большую часть работы за вас сделали!
– Я поняла! – воскликнула Катька. – Я поняла, откуда этот Лёша-Артём знал про Бурабона! Это же история его семьи! Когда он в деревне случайно разговорился с Матильдой, он понял, куда и как пропал Бурабон! Только откуда он узнал, что клад оказался у нас?!
– Какая Матильда? Какой Бурабон? И как клад оказался у вас?! – пробормотал обескураженный Сытов.
– Говорил тебе, беби, – ухмыльнулся Мат-Мат, – не таскай в ушах раритетные серёжки! Этот хмырь крутился где-то рядом, когда кремировали отца. Он понял, что тебя выпустили из тюрьмы, и видимо, с большим изумлением признал в твоих серьгах цацки бабки Пригожиной. Ведь в семье хранились фотографии украшений, описания, и рисунки. Он понял, что драгоценности найдены и они у тебя. Да, герой?! Он запаниковал. Он даже попытался убить Мартина, а заодно, для гарантии грохнуть и тебя. Потом, правда, он одумался, и решил, что тебя нельзя убивать, пока он не заполучит фамильные драгоценности. Мало ли куда ты их спрятала. Он решил поторговаться с тобой: клад в обмен на твою жизнь. Ты, конечно, отдала бы клад. Но он всё равно убил бы тебя, беби! Начав убивать, трудно остановиться. Тем более, он скорее всего уже знал, что Роберт отписал всё тебе.
– Какой Бурабон? Какая Матильда? – опять пробормотал Сытов. – Почему клад у вас?
– Мы нашли его, Сытов! Ты за ним погнался тогда, тринадцать лет назад? – Катерина потрясла перед его носом ветхим кожаным мешочком. – Извини, но он мой, так как я единственная наследница Роберта! Извини, я сожгла твой дом в Волынчиково. И Бурабона я тоже сожгла!
– Ничего не понимаю. – Сытов и правда мало что понимал. Он потёр виски и признался вдруг самому себе, что и не хочет ничего понимать.
– Я тебе потом всё объясню, – сказала Катька. – Ты должен всё знать.
– В меня недавно кто-то стрелял в моём доме в Волынчиково, – сообщил Сытов.
– Он, кто же ещё, – указал на Робинзона Мат-Мат. – Пистолетов у него как перчаток. Наверное, захотел навестить жилище бабы Шуры, нашёл там разгром и перекопанный палисадник. С досады пальнул в то, что зашевелилось.
Где-то вдалеке послышался визг милицейской сирены.
– Мисилисия! – прошептал обладатель рыжего чемодана.
– Так что расследуйте и доказывайте, господин следователь! – Мат-Мат похлопал Марта по плечу и Март съёжился от этого панибратского жеста.