Моя свекровь — мымра!
Шрифт:
Верзилы открыли рты, партнер заржал, а человечек взбесился.
— Зачем она все это нам тут рассказывает? — зло и растерянно спросил он у верзил.
Те равнодушно пожали плечами. Пришлось мне самой за них отвечать.
— За тем, — закричала я, — чтобы вы знали: для секса я слишком порядочная. За тем, чтобы вы не повторяли ошибок моих мужей и не слишком рассчитывали на меня в смысле постели. Сделайте первые кинопробы, посмотрите и подумайте хорошенько, стоит ли переводить на меня время и пленку.
Человечек
— Что она делает?! Сейчас же прекратите! Здесь вам не бардак!
— А что же здесь? — искренне удивилась я, вполне составив мнение о доме, где нахожусь.
— Здесь приличное место, — пояснил партнер. — И вас никто не собирается в самом процессе снимать.
— Да-да, — поддержал его человечек. — Дилетантов я не терплю, особенно в таком важном виде искусства.
Верзилы дружно заржали. Слава богу, до них, наконец, дошло.
— Ты что, в натуре решила, что тебе доверят порнуху? — спросил самый огромный. — Ты еще на групповуху, блин, замахнись.
— Ну да, так и думала, что раз порно, значит групповичок, и я первая в списке. Неужели вы из списка меня уже вычеркнули? — с ревнивым волнением поинтересовалась я.
— Тебя туда не заносили, — ответил огромный и поразился: — Ну и баба! Чего хочет, не знает сама.
— Ну да, я обычная женщина, — согласилась я и обиделась: — А почему это не занесли меня в список участников группового секса? Чем другие достойней меня?
Интеллигентный меня просветил:
— Да ты нам всю “малину обхезаешь”.
Я рассердилась:
— При чем здесь ваша малина?
— При том, — ответил самый огромный. — Это тебе не картинки, бля, малевать. В порнухе настоящий талант потребен. Снимем щас несколько поз в чем стоишь, чтобы компьютерщики могли твою рожу куда надо приделать, а дальше профессионалка сработает.
Человечек оживился:
— Да-да, я работаю только с профессионалами. К тому же, мне не подходит ваша фигура.
— Да как она тебе подойдет, — озлобилась я, — когда ты вообще гомик.
Признаться, думала он (капризный) разозлится и всех нас: и меня, и верзил на три буквы пошлет, он же с гордостью согласился:
— Да, я гомик, чего желаю и вам.
— Ну спасибо, — ответила я, — и без ваших желаний с трех лет только мужчинами интересуюсь. Правда, сама не знаю зачем.
Верзилы хором заржали, а партнер озабоченно посмотрел на часы и спросил:
— Так мы работаем? Времени у меня в обрез, через час должен быть в главной студии.
Человечек захлопал в ладоши:
— Все! Все! Работаем! Работаем! Посторонние из помещения вон!
Верзилы послушно вышли из комнаты, я попыталась увязаться за ними, но партнер мне путь преградил. Дверь захлопнулась; я растерялась:
— И что прикажете делать?
Человечек направился к видеокамере.
— Вам
Арнольд искусственным движением сбросил майку и неистово прикусил губу. Страстно закатывая глаза, он медленно пошел на меня.
— Стоп! Стоп-стоп-стоп! — завопил человечек и пришел в отчаяние: — Не-ет, я так не могу! Почему эта баба стоит?
Баба?! Я рассвирепела:
— А что я должна, по-вашему, делать? Вы сами мне велели стоять!
— Но не с таким же дурацким видом. Кто во время любви так таращит глаза?
— Еще и не так таращат, — поделилась я жизненным наблюдением.
— Может быть, но мне все это противно. Натурализма терпеть не могу. Я весь в искусстве.
— И что прикажете делать?
Человечек топнул маленькой ножкой:
— Не знаю, что угодно, но только не то, что вы делаете, и не по-дурацки.
— Прикрой глаза, — нервно поглядывая на часы, посоветовал мне Арнольд.
Я плюнула и прикрыла. Естественно, сразу лишилась возможности наблюдать за партнером. А в комнате, между тем, интересное нечто происходило. Нечто такое, что нравилось человечку. Он радостно приговаривал:
— Хорошо, хорошо, дорогой, ты гений, Арнольд, ты гений не только в постели.
Любопытство одолело меня, я открыла глаза и разочаровалась. Арнольд в спортивных трусах стоял на стуле и каким-то странным образом лениво витал надо мной. Вдруг он состроил дикую рожу, издав рев молодого быка, вступившего в первый брачный сезон. Я обалдела и, как последняя идиотка, открыла рот.
— Оч-чень хорошо, — сказал человечек. — Вы весьма эротично на него посмотрели. Ну все. Думаю, хватит. Одевайтесь. Впрочем, что это я? Вы же не раздевались.
— Вот именно, сами не дали раздеться, — с обидой напомнила я. — Между прочим, сглупили. Но, что о том, все в прошлом, как и моя фигура.
Человечек колдовал над камерой и не обращал на меня внимания.
— Съемка закончена? — уточнила я.
Он безразлично кивнул.
— И что я должна теперь делать?
Человечек пожал плечами:
— Что хотите. Вы мне не нужны.
— Вы мне тем более, — буркнула я.
— Значит мы оба свободны, — благодушно пропищал человечек.
Я обрадовалась:
— Значит можно идти?
— Конечно идите.
— А куда?
— Я вас провожу, — сказал Арнольд, неожиданно переходя на “вы”.
Он взглянул на часы и, торопливо натягивая майку, порадовался:
— Прекрасно, еще успеваю в главную студию. Поспешите за мной.
Не будь дурой, я поспешила. Вышли мы не через ту дверь, в которую вошли с бандой верзил, а через другую. Попали в пустую комнату, судя по всему, играющую роль прихожей. Арнольд полез в шкаф, достал теплую куртку, штаны, натянул это все на себя и удивленно воззрился: