Моя Святая Земля
Шрифт:
Вампиры не смели на него взглянуть. Кириллу стало их жаль.
– Сэдрик, - сказал он, - ну что ты на них напустился? Они же не виноваты, что нынешние власти открыли охоту на старых мудрых Князей и Княгинь. Они - как те дети, у которых родителей убили, сироты...
– Сам знаю, - буркнул Сэдрик.
– Оттого и вожусь с этим сиротским приютом... Ладно. Будем работать с тем, что есть.
Он ногами разгрёб снег на площадке размером, примерно, в квадратный метр. Кирилл сунулся было помочь, но Сэдрик остановил его взглядом, присел на корточки и принялся рисовать на ледяной корке лезвием обсидианового ножа какую-то
Кирилл наблюдал и чувствовал, как вокруг что-то происходит, как меняется сам воздух, наполняясь какой-то невидимой, но осязаемой, как электрическое поле, субстанцией - волоски на руках вставали дыбом и шевелились волосы на голове.
Закончив, Сэдрик встал, взял зеркало из рук Жеана и пристроил в центр чертежа, в тщательно вычерченный многоугольник, пришедшийся почти точно по размеру рамы. Потом протянул здоровую руку, и вампиры подошли её целовать; обряд выглядел страшно средневеково, но Кирилл понял, что дело не в вассальной присяге - "электрическое" напряжение в воздухе росло, а в глазах Сэдрика появился светящийся красный туман транса.
В какой-то момент концентрация магической силы, вероятно, достигла пика. Вампиры шарахнулись в стороны, а Сэдрик, проговорив нараспев дико звучащее непонятное слово, вздёрнул рукав на увечной руке и полоснул по ней ножом.
Кровь брызнула на чертёж и зеркало - и Кириллу показалось, будто его на миг оглушил бесшумный громовой удар. Холодный свет ударил из зеркала вверх, собравшись в призрачную фигуру; мерцающий призрак начал сгущаться и обретать очертания, словно его наводили на резкость, а ледяное сияние медленно спалось и угасло.
Всё действо заняло минуты три-четыре, не больше, но показалось нестерпимо долгим. Напряжение в воздухе вдруг схлынуло, сошло, как вода - и Кирилл поразился плотскости жуткого существа, стоящего в воздухе над зеркалом, не касаясь его босыми ступнями.
Ужас сделал шаг и чуть не упал; Сэдрик придержал его, обнял за плечи, тронул волосы - и всё это было чудовищно. Как бы Кирилл ни представлял себе Князя Сумерек - его ожидания не оправдались: Сэдрик обнимал пыльную мумию, почти скелет, с висящими клочьями истлевшей плоти, в рассыпающихся лохмотьях одежды. Мумия повернула голову - и Кирилл, содрогнувшись, встретил неожиданно живой взгляд влажных вишнёвых глаз из глазниц клыкастого черепа, обтянутого сухим пергаментом мёртвой кожи.
Сэдрик протянул располосованную увечную руку к ощеренной пасти мумии - и та припала к ране, как представилось Кириллу, вцепившись зубами. Кирилл едва удержался, чтобы не броситься Сэдрику на помощь - но Сэдрик гладил здоровой ладонью свалявшуюся паклю седых волос мертвеца, и вид у него был вовсе не страдальческий. Скорее, сострадающий.
А мертвец менялся на глазах, будто кровь Сэдрика запустила вспять процесс разложения. Кирилл, оцепенев, смотрел, как между высохшей кожей и костями появляется упругая человеческая плоть, как волосы разглаживаются, приобретают живой блеск, темнеют... Пыльное тряпьё оказалось остатками роскошного костюма - и этот костюм тоже восстанавливался из праха. Запах склепа таял, сменяясь тонким свежим ароматом чего-то церковного.
Сэдрик, очевидно, определил, что вампир пришёл в норму - и отстранился. Князь Лео, удивительно плотский по сравнению с младшими, лунными бликами, полубесплотными эльфами, преклонил колено.
Сейчас он казался не старше Сэдрика - а ещё он казался на удивление живым, высокий, бледный и темноволосый парень в бархате, шитом золотом, в подбитом мехом плаще. Разве что - не отбрасывал тени.
И Кирилла осенило.
Самый старый вампир Святой Земли - Лео. Он сравнительно долго мёртв и сравнительно силён - он уже может выглядеть почти как живой человек. Прочие - только тени и сны. У них пока не хватает сил на достоверную плоть - или на её иллюзию.
– Легче тебе, Лео?
– спросил Сэдрик почти ласково.
– Вставай.
Взглянув с благодарностью сильнее любых слов, Лео потянулся к его здоровой руке, но Сэдрик не подал руки.
– Оставь Силу себе - пригодится. Обойдёмся без поцелуев - я и так понял, что ты обо мне думаешь, - сказал он с еле заметной усмешкой.
– Лучше рассказывай. Тебя жрал Алвин?
– Нет, тёмный мессир, - сказал Лео.
– Марбелл. Алвин смотрел. И когда я настолько устал, что не смог поддерживать видимость жизни в себе, Алвину стало противно, он ушёл. Демону нравится, когда боль ощущает что-то живое - или похожее на живое.
– Я так понял, что и Марбелла рядом с тобой сейчас не было?
– Верно, - сказал Лео.
– Марбелл был вынужден сопровождать Алвина, которому хотелось дразнить дракона.
Кто-то из вампиров ахнул.
– У них там, что, дракон?
– поразился Сэдрик.
– Ну, понятно же, пламя адово! Они там мучают дракона, а мы думаем, за каким таким бесом лысым драконы рассекают в небесах над столицей! Чудо, что из мести они не сожгли город - но ещё не поздно, всё впереди. Кстати, интересно, как они достали дракона. Это не котёнок, чтобы его за хвост подвешивать...
– Алвину хочется эффектную ручную зверушку, - сказал Лео с горьким смешком.
– Только драконы - не звери. Легенды говорят, будто звери, а в действительности - нет. Они не такие, как виверны, живущие в горах, кладущие на камни яйца и греющие их огненным дыханием. Драконы - более сложные существа.
– Откуда знаешь?
– Я его слышал, тёмный мессир. Не совсем зов, он ещё не агонизирует, но смерть ходит кругами, а дракон осознаёт и ждёт её, как осознают и ждут отважные люди. В нём больше от человека, а не от зверя, хотя я и чуял тот огонь, что живёт в нём...
– Природы, скорее, демонической?
– спросил Сэдрик профессиональным тоном.
– Да, но живое существо.
– Слыхал?
– обернулся Сэдрик к Кириллу.
– Я не я буду, если драконы не спалят столицу. Да ведь будут же правы, брюхо адово! Кто их осудит? Месть за родича - святое дело.
Лео тоже оглянулся - и снова опустился на колено, в церемониальную рыцарскую позу.
– Простите меня, благой государь, - сказал он виновато.
– Я и Сумерки, мы приветствуем вас. Это о вас расспрашивал Марбелл, он что-то чует - и был готов выбивать новости поленом. Я думаю, все в Святой Земле что-то чувствуют, все ждут перемен - кто с надеждой и радостью, кто со страхом, а кто - размышляя, как бы их предотвратить. Мы ждали с надеждой. Вы ведь знаете разницу между Сумерками и адской тьмой?