Шрифт:
Глава первая
Отец умер на другой день после моего дня рождения. Двадцать восемь – солидный возраст для человека без имени. Точнее, имя-то у меня есть и даже красивое. Майя. Только фамилии нет. Как и документов – паспорта, диплома, трудовой книжки. Даже аттестата об окончании школы. Нет медкарты, водительских прав и прочих законных свидетельств моего существования. Почему так получилось? Все просто. Мой отец был ярым противник контроля государства над человеком. Когда я появилась на свет, родители не стали получать мое свидетельство о рождении. С самого рождения мою жизнь скрыли от всех. Для
Мой отец был коммунистом, программистом и хакером. В таком порядке. В восьмидесятые он еще работал в органах госбезопасности. Потом случилась перестройка, знакомый ему мир перевернулся с ног на голову, отец решил, что не хочет быть гражданином нового государства, и ушел в подполье. Он столь ловко подстроил собственную смерть, что даже родные на похоронах искренне оплакивали его, не подозревая, что в закрытом гробу хоронят чужого человека, чей неопознанный труп с тех пор лежит в «папиной» могиле на городском кладбище.
Мама ушла от нас вскоре после того, как я родилась, и всю жизнь я прожила вдвоем с отцом. Невидимые людям, мы сутками пребывали в сети, а наши смертные оболочки ничего не значили для всесильных цифровых теней, уверенно скользящих в кибервечности. Ничто, однажды попав в сеть, не исчезает бесследно. Все навеки остается в бескрайней вселенной кодов и символов. Так, едва родившись, мой цифровой след обрел вечную жизнь в безграничном пространстве.
Лишь один человек знал, что отец жив, и что существую я, его дочь Майя. Давняя отцовская подруга Раиса Шушарина. Когда-то в детстве отец и тетя Рая жили по соседству, учились в одном классе и через всю жизнь пронесли крепкую и теплую дружбу. У Раи были взрослые дети, которые давно проживали за границей. Мужа – штурмана дальней авиации она потеряла десятки лет назад. Одиночество, сдержанность, закрытость Раи были на руку моему отцу. К тому же она работала врачом и могла время от времени оказывать нам медицинскую помощь.
Еще на заре девяностых отец купил два соседних дома на улице Калинина. Оба дома записали на Раю. В одном жила Шушариных, в другом – мы с отцом. Не знаю, приглашала ли Рая кого-нибудь в гости. У нас же с отцом был уговор: дома никаких друзей, подруг и других посторонних. Дом – наше убежище, наша крепость. У отца периодически водились подруги. Он, бывало, пропадал на несколько дней, затем возвращался, садился за работу, и мы продолжали жить, как раньше.
У меня же практически не было друзей. В детстве, когда выбиралась на игровую площадку, мне приходилось врать насчет родителей, школы и прочих «знаков» существования ребенка в реальном мире. Врать я научилась рано и делала это мастерски. Каждый раз при знакомстве с людьми придумывала новое имя и биографию. Чтобы не было скучно, сочиняла, что мои родители – преступники, работники цирка или разведчики. Меня считали фантазеркой и лгуньей, а порой чокнутой.
Само собой, никто из уличных друзей не знал, где я живу. На случай слежки я никогда не возвращалась домой открыто и тщательно запутывала следы. В нашем заборе даже не было калитки. Мы входили и выходили через калитку на задах дома тети Раи.
В школе я не училась ни дня. Моим учителем был отец, а еще книги и всемирная сеть. Думаю, у меня остались некоторые пробелы в знаниях. Однажды я решила испытать себя и выполнить тесты выпускника средней школы. И неплохо прошла их. Лучшие результаты оказались по математике,
Мой отец, когда ушел в тень, стал белым хакером. Его клиенты желали знать уязвимые места своих цифровых систем, отец искал эти места, находил и получал за это деньги. Работал он анонимно, чаще на зарубежных заказчиков.
Когда я немного подросла, отец начал учить меня программированию, и со временем я так преуспела, что уже подростком помогала ему – собирала данные, писала программы и боты, анализировала и взламывала системы.
Иногда я появлялась в реальном мире. Гуляла в парках, сидела в кафе, ходила в кино. Но всегда в одиночестве. Папа крепко вбил мне в голову недоверие к людям, и я сторонилась толпы, ни с кем не сближалась, и общалась только в сети. Там меня звали Шэдди – Тень.
Случайные связи с парнями питали мой чувственный голод, но оставляли дыру в моей одинокой душе. Одна – две встречи, не больше. Чтобы не привыкнуть, не привязаться, не раскрыть себя. Знакомилась я в сети. Выкладывала чужие фото, на свидания приходила в париках, с ярким макияжем и в одежде, которую ни за что не надела бы в реальной жизни. Думала ли я, что все когда-нибудь изменится? Возможно. Жизнь текла, я взрослела и все было в порядке, пока однажды отец не взял работу, которая его погубила.
За неделю до смерти он позвал меня в свою комнату, больше похожую на тайное убежище хакера – параноика. Ни одного окна, лишь несколько экранов, от небольших до огромных, в полстены. Компьютеры, серверы непрерывно жужжат, как назойливые комары. Возле двери небольшая софа – папина кровать. На стене – кондиционер. Папа был неприхотлив в быту и большую часть жизни проводил онлайн.
– Майя, – сказал он. – Я взялся за новое дело, и оно оказалось опаснее, чем я предполагал. Возможно, мне придется еще глубже уйти в тень. Я договорился с одним индусом, купил у него хостинг и перевел часть своих баз в новое облако.
– Чего ты боишься, папа? – удивилась я. – Еще никто из заказчиков не сумел расшифровать тебя. Почему ты решил, что у этих получится?
– Как только со мной связались по поводу новой работы, мои удаленные серверы атаковали. Им не удалось пробить защиту, но усилия, которые они предприняли ради моей расшифровки, дали понять, что они не остановятся и будут делать это снова и снова.
– Зачем им это? Ты же выполнишь работу, они заплатят. Все честно и справедливо.
– Думаю, они не хотят оставлять свидетелей.
Я посмотрела на папу. Его глаза за толстыми стеклами очков казались уставшими. За работой он часто забывал о сне и еде и в последнее время сильно осунулся.
– Тебе нужно отдохнуть. Денег у нас достаточно. Мы хотели поехать в деревню: озеро, рыбалка, грибы.
В деревне у нас был куплен дом, тоже на имя тети Раи. Летом мы часто проводили там время.
– Обещаю, дочка, как только закончу работу – мы сразу уедем.
Я успокоилась и забыла об этом. У меня как раз была своя работа. Водоворот задач и проблем захватил мои мысли, и я отмахнулась от его забот. К тому же, бывало, отец преувеличивал опасность и даже в какой-то мере стал параноиком. Правда, в тот раз все предосторожности были не зря. Но тогда я этого не знала.