Моя война
Шрифт:
Помещение для курения было маленьким, но вполне подходящим.
— Кали, сними обувь, — хрипло попросил Монгол.
Он был фетишистом и совершенно сходил с ума, когда видел меня, стоящую на полу босиком. У каждого человека, даже такого умного, должны быть свои странности. И обычно они есть.
— Ты, наверное, знаешь, что такое человек?
— Знаю, — он наращивал ритм. Все быстрее и быстрее. Грубее.
— Ну, так скажи мне! — Я вскинула ноги, утопая в теплом чувстве приближающегося оргазма.
— Человек… — его
Его финальное “.у” слилось с моими криками и его воем. Кто-то ломился в двери курилки, не понимая, что дверь приперта изнутри не напрасно.
Было хорошо.
Все-таки я предпочитаю постель.
Когда мы выскочили из курилки, в коридоре уже собирался народ.
Мы пронеслись через волну недовольства, через возгласы, через руки, спины. Толпа, словно большая амёба, не хотела нас отпускать, выпускала липкие щупальца.
Я едва успела привести в порядок одежду, как мы влетели в лабораторию к Лимону, который уже нетерпеливо бегал по узкому пространству между столами, чертежными синими панелями и стеллажами.
— Какого черта? — накинулся на нас Лимон. — Это у вас называется выйти покурить? Сорок две минуты! Что можно делать сорок две минуты в курилке?
— Ну, можно и дольше. В принципе, я мог бы рассказать, — Монгол отдышался. — Хотя полагаю, что вам, Иосиф Карлович, это будет не слишком интересно слушать.
Лимон позеленел.
Монголу было известно, что его начальник неоднократно подкатывал ко мне, и дело не кончалось скандалом только потому, что люди, стоящие за моей спиной, все аккуратно заминали. Впрочем, этой детали Монгол не знал.
— Дмитрий, — выдавил Лимон, играя желваками, — вы должны понимать, что работа, которую мы тут делаем, имеет огромное значение.
— Для чего? — невинно поинтересовался Монгол, он же Дмитрий Карра, моргая раскосыми щелочками глаз.
— Хотя бы для науки. Потому что, насколько я понимаю, никакие другие критерии для вас не существуют. С вашим цинизмом глупо рассуждать о государстве, родине или даже человечестве.
— Почему же? — Монгол уселся на стол. — Можно и о государстве, и о родине, если, конечно, не смешивать первое и второе. Можно даже о человечестве. Но боюсь, что мои рассуждения на эти темы вам, дорогой Иосиф Карлович, покажутся весьма спорными. Поэтому я бы предложил вернуться к работе.
И, не давая Лимону опомниться, он перевел разговор в научное русло.
Я любовалась Монголом. Циничное молодое животное, с колоссальным потенциалом во всех областях жизни. Гений божьей милостью, который не приложил к собственной гениальности ни единого усилия. Просто таким родился. Его выводы отличаются оригинальной смелостью небитого наглеца. И, что самое интересное, он всегда крутится вокруг да около истины. Наверное, у него чутье, как у акулы на кровь.
А истина заключалась в следующем: Монгол в своей дешевой лаборатории ухитрялся
У Монгола не было живой родни. Не было постоянных любовниц, друзей, покровителей. Это был одинокий и злой человек, не имеющий рычагов влияния. Его можно было только похитить или убить.
Вот тут-то и начиналась область, ради которой я терпела, до определенного момента, домогательства Лимона, дурацкую работу и паршивые условия проживания.
Безопасность Монгола. Задача номер ноль. Приоритетов выше нет. Любые инстинкты, любые запреты и табу ничто по сравнению с безопасностью этого циничного нахала, который считает текущую работу завершенной, раз уж он за нее взялся.
Нас наняли для охраны. Я работала в прямом контакте. О моей настоящей миссии Монгол ничего не знал. Остальные осуществляли контроль за ситуацией снаружи.
Тут следует сделать небольшое отступление и углубиться в детали вопроса о межкорпоративной войне.
Сразу следует оговориться, что никаких других войн нет и быть не может. По крайней мере, на ближайшее будущее, если сохранится сложившаяся экономическая, политическая и социальная модель общества. Предпосылок к каким-либо изменениям нет, поэтому можно говорить о будущем, как о достаточно свершившемся факте.
Поймите правильно, я не говорю о будущем для отдельного человека, для отдельного государства или национальной единицы. Мысля такими категориями, в будущем ты можешь увидеть только хаос и неустойчивость. Но есть образования несколько большие, чем государство, чем нация и даже чем человек, хотя с последним не все чисто и не все до конца ясно. Образования эти, как ни странно это звучит, называются корпорациями.
Вот они, герои наших дней! Падайте ниц, вжимайтесь в грязь, может быть, вас не заметят.
Корпорации правят миром. Их рынок — это рынок мировой, и никак иначе. Их войны — это войны глобальные, по всем фронтам. Подвиньтесь, стратеги прошлого, привыкшие воевать лишь танками, мечами, конницей и пехотой. Тут идет война всеобщая. И если вы уцелели в открытой схватке, то нет никаких гарантий, что вас не задавят на каком-нибудь другом фронте. Например, экономическом или политическом. По закону. “Честно”. Демократическим путем. Вместо бомбы — газета, вместо контрольного выстрела — идеально рассчитанная сделка, вместо мины — финансовая махинация. Хотя могут и просто пристрелить. Не без этого.