Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 9
Шрифт:
Если человек строит выводы, основываясь на расчётах и логике, он должен продолжать этим заниматься, пока не сможет большего. Она предлагает отбрасывать варианты методом исключения.
Но это же неэффективно и бессмысленно, правда? Нет ведь никакой гарантии, что оставшийся ответ окажется верным. Я был так шокирован и обескуражен, что даже не мог найти нужные слова.
— …Но ведь непонятное так и останется непонятным, правда?
— Значит, ты просто просчитался или что-то не учёл. Думаю, в таком случае тебе придётся пересмотреть
— Это же просто нелепо…
— Дурачок. Если бы можно было просчитать чувства, мы бы уже жили в цифровом мире… Оставшийся ответ, который ты не можешь просчитать, и есть то, что называется человеческими чувствами.
Голос её звучал немного грубовато, но по-доброму.
Ну да, есть вещи, которые невозможно просчитать, сколько ни старайся. Вроде числа пи или бесконечных периодических дробей.
Но это не повод прекращать думать. Ты продолжаешь размышлять именно потому, что не можешь найти ответ. И это совсем не отдых, больше на пытку смахивает.
От одной мысли о таком по спине пробежали мурашки. Я машинально поправил воротник. Хирацука фыркнула, глядя на меня.
— Ну, я тоже не раз в расчётах ошибалась, быть может, потому и замуж выйти до сих пор не могу… Тут недавно у подруги свадьба была…
Она криво усмехнулась. В другой день я бы её подколол, ляпнув что-нибудь наобум.
Но сегодня был не в настроении так поступать.
— Нет, просто ваши парни слепы.
— А?.. Ч-чего это ты вдруг? — ошарашенно и смущённо пробормотала она, отводя взгляд.
Но это была отнюдь не лесть. Будь я лет на десять постарше и встреться мы лет на десять пораньше, подозреваю, втрескался бы в неё без памяти. Хотя какой смысл в таких предположениях.
Я невольно улыбнулся от таких шальных мыслей. Хирацука тоже весело рассмеялась. А потом прочистила горло.
— Н-ну ладно. Можешь считать это моей благодарностью… Дам тебе особую подсказку.
Она повернулась ко мне с таким серьёзным видом, словно и не смеялась только что. Я рефлекторно вытянулся по стойке «смирно». Хирацука убедилась, что я готов её выслушать, и неспешно заговорила.
— Правильно выбирай, о чём именно думать.
— Ха…
Как-то оно не к месту. Обобщение, а не подсказка. Хирацука увидела, что я не понимаю, и задумчиво качнула головой.
— Ну… Подумаем, к примеру, о причине, по которой ты помогаешь Ишшики не как член клуба помощников, а сам по себе. Ты делаешь это ради клуба или ради Юкиноситы?
Неожиданный пример и неожиданно прозвучавшее имя заставили меня вздрогнуть. Я рефлекторно повернулся к Хирацуке. Та грустно улыбнулась.
— Это сразу видно. Когда вы закончили с просьбой Ишшики, Юкиносита пришла ко мне отчитаться… Сама она о себе ничего не говорила, но по её виду я решила, что есть такой вариант. Ты тоже?
— А-а, ну, это, если подумать… — забормотал я,
— Если да, когда-нибудь ты поймёшь, что отдалился от них, чтобы не ранить… наверно. Хотя это всего лишь пример.
— …Ну да, точно. Просто пример.
Совершенно верно, всего лишь пример. Так мне сказали, так я и ответил. Чисто учебный пример, не имеющий никакого отношения ко мне нынешнему.
Хирацука кивнула.
— Но думать тебе надо не об этом. Тебе надо думать о том, почему ты не хочешь никого ранить. И ответ сразу придёт… Ты не хочешь их ранить, потому что они дороги тебе, — добавила она, глядя прямо мне в глаза. Словно говоря, что ни возразить, ни отвернуться она мне не позволит.
Её лицо, освещаемое оранжевыми уличными фонарями и фарами проносящихся мимо машин, казалось каким-то одиноким. Она тихо и сердечно прошептала:
— Но пойми одну вещь, Хикигая. Никогда никого не ранить невозможно. Люди — это такие существа, которые ранят других людей одним фактом своего существования, даже если они этого не осознают. Живёшь ты или умираешь, ты всегда ранишь кого-то. Участвуя в чём-то, ранишь одного, не участвуя — другого…
Хирацука достала из пачки ещё одну сигарету и уставилась на неё.
— Но если тебе наплевать на того, кого ты ранишь, ты не будешь переживать. Здесь нужно осознание. Именно потому, что тебе не наплевать, ты и будешь чувствовать, что ранишь кого-то.
Она наконец сунула сигарету в рот. Скрежетнуло колёсико по кремню, огонёк зажигалки подсветил лицо. Оно казалось очень добрым, глаза были закрыты, словно Хирацука спит. Затем она выдохнула большой клуб дыма и добавила.
— Дорожить кем-то означает быть готовым ранить его.
Она подняла взгляд к небу.
Я посмотрел туда же, размышляя, о чём она сейчас думает. Сквозь щели между облаками кое-где пробивался лунный свет.
— Вот и вся подсказка, которую я хотела тебе дать.
Хирацука отлипла от машины, к которой прислонялась, и усмехнулась. А потом потянулась.
— Именно потому, что оба думают друг о друге, они не могут кое-чего получить. Но тут не о чем грустить. Быть может, этим даже надо гордиться.
Звучит прекрасно. Но и только. Думать о том, что не можешь получить, хотя оно прямо перед тобой, очень больно. Можно даже сдаться и отвернуться.
Я не мог не задать вопрос.
— …А разве это не слишком трудно?
— Угу, трудно. — Хирацука снова прислонилась к машине. — Но возможно. У меня же получилось.
Она уверенно усмехнулась. Должно быть, в прошлом с ней много чего случилось, только она не расскажет. А я не уверен, что стоит об этом спрашивать. Интересно, расскажет ли она, когда я стану повзрослее? Я заметил, что выжидающе смотрю на неё, и тут же отвернулся.
— Несколько самонадеянно думать, что если вы справились, остальные тоже справятся, знаете ли.