Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 9
Шрифт:
Такова сама моя суть. Полагаться на кого-то, не зная другого способа решать проблемы, достойно презрения. Даже если человек, прежде ошибавшийся, на этот раз сделает всё правильно, никто не может ручаться за результат.
Вот почему я буду заниматься этим один. Иных причин нет.
И с Юкиноситой всё должно быть так же. За полгода в одном клубе я это понял.
— То же можно сказать и про тебя, — с уверенностью, нет, с надеждой заявил я. Но её голос словно затвердел.
— Нет… это не так.
Она
Не поднимая головы, она выдавливала из себя слова.
— Я просто всегда притворялась, что могу… что всё понимаю.
О ком она сейчас говорит? О себе или обо мне? Впрочем, без разницы. Кто считал, что он всё понимает?
Вот почему я должен что-то сказать. Должен, пусть даже мысли мои в беспорядке.
— Слушай, Юкиносита… — начал было я, но Юкиносита вскинула голову и прервала меня своим обычным спокойным голосом.
— Почему бы тебе на какое-то время не перестать приходить в клуб? Если ты беспокоишься за нас, то не стоит.
На её лице снова появилась спокойная улыбка. Спокойная, словно у фарфоровой куклы под стеклянным колпаком.
— Да ничего я не беспокоюсь.
Я знал, что не это должен был сказать. Но понимал, что если промолчу, мы лишимся даже пустой комнаты.
Но всё равно, ошибка есть ошибка. Как бы ты ни пытался сгладить последствия, её уже не исправишь.
Юкиносита покачала головой, отпуская сумку.
— Ты всегда беспокоился… Всегда, с тех самых пор… Поэтому…
Вслушиваясь в слабеющий голос, я ждал завершающих слов. Но они так и не прозвучали. Вместо них я услышал нечто совсем иное.
— Но тебе больше не надо заставлять себя. Если что-то разрушается от такой мелочи, значит, к тому всё и шло… Разве нет?
Я молчал.
Есть то, во что я когда-то верил, но больше не верю.
Но верит Юкиносита. Верит в то, во что я перестал верить во время школьной поездки.
Тогда я соврал. И эта ложь исказила их желание ничего не менять и не меняться самим.
Эбины, Миуры и Хаямы.
Они желали, чтобы их блаженная повседневная жизнь такой и оставалась. Вот почему они мало-помалу врали друг другу, обманывали друг друга и наконец захотели защитить такие отношения. Раз осознав, я не мог уже так просто это отрицать.
Я не мог назвать ошибочным их стремление, их выбор защитить то, что у них сейчас есть.
Я втянул их в своё собственное «я» и в итоге одобрил их решение. Я тоже на свой лад радовался тем дням и ощутил разочарование от их возможной потери.
Даже зная, что в конце концов они исчезнут без следа.
Вот почему моя вера исказилась и я начал врать самому себе. То, что важно для тебя, заменить нечем. Потеряв
Не то чтобы я что-то защищал, я цеплялся за ощущение, будто что-то защищаю.
Вопрос Юкиноситы был ультиматумом.
В притворстве нет никакого смысла. Мы оба верили в это.
…Верю ли я сейчас?
У меня не было ответа. Теперь я понимал, что притворство в попытке что-то исправить не совсем бесполезно. Я понимал, что есть и такой путь, и не мог это отрицать.
Я был не в силах что-то сказать, а устремлённый на меня взгляд Юкиноситы сквозил одиночеством. Она молчала и, кажется, ждала моего ответа. Потом поняла, что молчание и есть ответ, слегка вздохнула и мимолётно улыбнулась.
— Тебе больше не надо заставлять себя приходить…
Её голос был ужасающе добрым.
По кирпичным ступенькам прозвучали шаги. Даже при таком столпотворении на улице мне казалось, что я слышу, как они постепенно удаляются.
Юкиносита растворилась в толпе. Она была рядом и вместе с тем ужасно далеко.
Молча проводив её взглядом, я сел на ступеньки.
Только тут я заметил, что в соседнем магазине играет рождественская музыка. А на площади стоит елка, украшенная гирляндами огней и разноцветными подарочными коробочками.
Которые, скорее всего, пусты.
Словно комната нашего клуба. Но я всё равно тянусь к этой пустой коробке.
Хоть мне и не позволено этого желать.
Я сидел в оцепенении, не думая ни о чём.
Просто сидел на ступеньках и смотрел, как мерцают ёлочные огни.
Тело постепенно коченело под холодным ветром, и наконец я решился. Выдохнул заклубившийся белым паром воздух и встал.
Глянул на часы и убедился, что Юкиносита ушла совсем недавно.
Площадь перед станцией была полна народу. Кто из магазинов домой возвращался, кто из клуба.
Но мне она казалась поразительно тихой. Даже смешавшись с толпой, я не слышал ни голосов, ни рождественских песен.
Я медленно брёл по тротуару. Куда медленнее, чем хотелось бы. Потому, наверно, что всё время натыкался на спешащих со станции.
Тут были не только люди, рядом останавливались и машины. Кто поджидал кого-нибудь со станции, кто заезжал на парковку или выезжал с неё.
Одна из машин громко просигналила. Ну на фига в центре города-то?.. Я недовольно глянул в ту сторону, и, похоже, не я один.
Там обнаружился чёрный спортивный автомобиль с овальным носом. Редкая птица в здешних местах. Машина медленно подъехала ко мне, левое стекло опустилось.
— Хикигая, что ты тут делаешь?
За рулём сидела Хирацука.