Моя жена – ведьма
Шрифт:
— Главное, не подписывайте никаких бумаг! Сейчас за договор с Дьяволом по голове не погладят, у нас с этим строго. Будет просить душу — не давайте!
— Это правильно! Кто ты есть без души? Умственный калека! А с душой, да с расстановкой, да по маленькой под селедочку…
— Да тихо вы! Все понял, принял к сведению и навек запечатлел в памяти. Анцифер, если мне действительно удастся перехватить Наташу, вы уверены, что сумеете вернуть нас домой?
— Не уверен, но разве у вас есть выбор?
— Выбора нет, — честно признал я.
Тут и хозяин дворца пришел к определенному мнению. Он зевнул, потянулся, полюбовался перстнями на левой руке и деловито предложил:
— Вы обучаете
— По рукам. А чему конкретно вы хотели бы научиться?
— Как чему?! Сочинять стихи!
Наверное, какое-то время я обалдело смотрел на верховного демона, пытаясь понять, издевается он или нет. Крупный, выражаясь уголовным языком, авторитет, второе лицо после Сатаны, прямо намекает, что вся возня с интригами против моей жены имела одну-разъединственную цель — заставить включиться в это дело меня и понять принцип моей «магии»! Слов нет… одни слюни. Как же все, оказывается, запутано… То, что на поверхности: Сыч, сгоревшая шерсть Наташи, волки, кровь, — все это шелуха! Если копнуть поглубже, то открываются такие виды… Само слово «искусство», несомненно, имеет общий корень с «искусом» или «искушением», а значит, относится к прерогативе «темных сил». Но, с другой стороны, мы всегда говорим: «Талант от Бога» — и свято уверены, что настоящий художник, поэт, музыкант черпает свое вдохновение из светлого источника. Он словно служит проводником Высшего Космического Разума и отдает через свои творения людям отраженный и преломленный свет чистой энергетики. Никто не призывает восхищаться ленью, злобой, ненавистью, похотью… Бодлер, написав «Цветы зла», показал пораженному человечеству всю бездну ужаса и греха, в которой погряз мир. Кустодиев рисовал толстых розовощеких баб не для восхваления сладострастия плоти. Он был болен и совершенно искренне старался воспеть силу, здоровье и красоту полноценного человека. Я бы мог привести еще сотни примеров, но все они сходятся в одном: Творец ищет Свет. Дьявол упорно пытается заставить его принять Тьму. В душе каждого художника вечно борются Зло и Добро. «Душа человеческая — вот поле битвы Бога и Сатаны», — гласит Библия. Все правильно, все люди подвержены этому, просто у творцов это вечное противоборство проходит явственней, жестче и на глазах у всех…
— Итак, Сергей Александрович, ваш ответ?
— Я не совсем понимаю, зачем вам это?
— Вы и не должны понимать. Смилуйтесь, ну не будьте вы таким самоуверенным! Неужели вы действительно убеждены, что способны понять планы Высших Сил Тьмы или Света и принять самостоятельное решение?! Поверьте, за вас все давно просчитано и подписано там, наверху. Вы еще не родились, а мы уже знали, как вы умрете. Вы пошли в детский сад, а мы подбирали вам жену, врагов, друзей, время и место встречи. Вы наслаждались так называемой свободой, не ведая, что она лишь отражение наших мыслей и планов. Хотели пойти налево, а там перерыта улица, меняют трубы. Хотели направо, но не успели на трамвай. Пошли прямо, и кто-то окликнул вас сзади — вы повернулись, побежали за знакомым силуэтом, но… увы, не догнали и вновь вернулись на то же место, где были раньше. Кто вас направлял? И что после всего этого твоя слабая воля, человек?!
— Возможно, ничего. Вы, конечно, во всем правы, — медленно протянул я, оглядываясь на близнецов, которые хранили гробовое молчание, — но если это так, зачем вам мое творчество, мои стихи, моя «магия»? У вас достаточно сил и без того. Зачем шантажировать меня, похищать мою жену, использовать подставных лиц? Я ведь был убежден, что мой настоящий враг — оборотень старый Сыч, а он всего лишь фишка в вашей игре… Так зачем вам моя поэзия?
— Ты начинаешь утомлять меня, поэт, — недобро сощурился Велиар, сбрасывая маску непринужденной вежливости. — Неужели ты, жалкий червь, посмел подумать, что так уж нужен мне, что смеешь ставить мне условия?! Мне достаточно моргнуть, чтобы на земле не осталось даже памяти о тебе…
Я молчал.
Демон встал, зевнул, деликатно прикрывая ладошкой рот, и быстрыми шагами подошел ко мне:
— Не сердитесь, мой друг, я несколько погорячился. Надеюсь, не очень оскорбил вас? В любом случае примите мои извинения за излишнюю вспыльчивость.
Боже, у него были такие добрые и честные глаза, что я автоматически протянул руку. Он ответил благодарным рукопожатием и неожиданно придвинулся ко мне с явным намерением поцеловать. Я отпрянул. Велиар томно вздохнул:
— Что-нибудь не так?
— Давайте вернемся к вопросу о моей жене.
— Никакого вопроса нет, я же сказал: обучите меня стихам — и она ваша.
— Она и без того моя!
— Ой, ну давайте не будем считаться как дети: ваша, моя, моя, ваша! Какая разница? Взгляните фактам в лицо — Наталья Владимировна в моей власти. Она ведьма, что бы там ни говорилось о ее душе, она все равно ведьма! Вам не сделать ее святой…
— Не уверен, но… не будем спорить. Я согласен на ваши условия. С чего мы начнем?
Велиар торжествующе расхохотался и вновь пошел к трону. За моей спиной ахнул Анцифер, и даже мрачный Фармазон поддержал брата:
— Серега, обманет он тебя. Помяни мое слово, непременно обманет! Всю подноготную вытянет, а волчицу твою не отдаст.
— Сереженька, что вы делаете, что вы делаете?! Добровольно идти на уступки демону Зла… Если бы вы были так же тверды в вере, как я, — он бы просто не посмел причинить вам ни малейшего вреда.
— А ей? — откликнулся я.
— Ей? Наталье Владимировне… ну… она же все-таки…
— Я знал, что вы согласитесь, Сергей Александрович! — громогласно заявил усевшийся Велиар. — А теперь расскажите-ка мне, как это у вас все получается?
— Хорошо. Но я должен видеть мою жену и знать, что с ней все в порядке.
Демон щелкнул пальцами. Рядом с троном образовалась стеклянная коробка, где-то два на два метра. В ней находилась потерянная Наташа. Увидев меня, она закричала, забарабанила кулачками в стекло, но наружу не пробивалось ни звука.
— Начнем?
— Начнем. — Скрипнув зубами, я приступил к делу, вспомнив достопамятную лекцию о поэзии в детской книжке о приключениях Незнайки. — Вы знаете, что такое рифма?
— Естественно, это когда слова оканчиваются одинаково.
— Предпочтительно на последние три-четыре буквы, — поправил я. — Тогда перейдем к элементарному: кровь — любовь, розы — морозы, палка — галка… Назовите рифму к слову лес?
— Что ж тут придумаешь на последние три-четыре? Мес, пес, кес, рес, бес… О, бес!
— Вполне в вашем духе. «Чистой» рифмой будет еще и полез, до небес, полонез, облез и так далее. Вообще, предпочтительно рифмовать разные части речи: глагол с существительным, существительное с прилагательным, прилагательное с глаголом. Рифмовка одинаковых частей речи типа «пришел — ушел, река — рука, красивый — спесивый» вполне возможна, но не особенно приветствуема.
— Почему?
— Из-за видимой легкости. Особенно это относится к глагольным рифмам… Поэзия не стоит на месте, она развивается. Говоря вашим языком, необычная магия требует нестандартных подходов к тексту заклинания. Итак, придумайте рифму к слову «стекло», но не существительное.
— Минуточку, я не успеваю. — Последние десять минут Велиар старательно конспектировал все, что я говорю, в маленькую книжечку. — Стекло, стекло, стекло… не существительное?
— Да.
— Не знаю, — сдался он.