Моя жизнь с отцом Александром
Шрифт:
Воспитание Образование Юные годы
Приехав из Белграда, Дмитрий Николаевич, Анна Тихоновна и мальчики, которым к тому времени было уже по девять лет, поначалу поселились в крошечной квартирке сестры Дмитрия Николаевича, где Андрей и Александр спали на дне большого шкафа. Александр вспоминал это время как непрекращающееся приключение. Его родители постоянно искали работу и ради хлеба насущного то убирали квартиры, то нанимались на заправочные станции. Но настроение у русских парижан было беззаботным, все старались заработать деньги на еду и не думать об остальном. Благодаря помощи богатых иностранцев появились социальные центры, где можно было получить медицинскую помощь, одежду и даже иногда еду (последнюю присылал Американский Красный Крест). Эта помощь воспринималась как дар Божий. Я до сих пор помню запах только что
По приезде в Париж братьев записали во французскую школу. По причине незнания языка их поместили в детский сад, несмотря на их возраст и рост. В первый же день братья решили сбежать оттуда и каким — то образом смогли найти дорогу домой, где им пришлось ждать, сидя на тротуаре, возвращения родителей. Александр не помнил, что последовало за их поступком, но вскоре после этого их отправили в недавно открытый неподалеку от Версаля русский кадетский корпус. С бритыми головами, в формах защитного цвета, мальчики воспитывались в строгой военной дисциплине и регулярно ходили в церковь. Занятия состояли в основном из уроков по русской истории и Закону Божьему, но некоторое время уделялось также математике, научным дисциплинам и французскому языку. Главный же упор делался на изучении всего, относящегося к России. Долг каждого русского патриота — принести присягу русскому знамени и спасти русскую землю от врагов — большевиков. Эта благородная цель поддерживалась идеей служения как жертвы, любви и верности делу и уверенностью в триумфальном возвращении в Россию. Воображение мальчиков рисовало им героические поступки и акты самопожертвования. В те годы зарождалась близкая дружба, сохранявшаяся долгие годы. Александр, тогда десятилетний, привлек внимание директора корпуса, генерала Римского — Корсакова, образованного, доброго и умного пожилого человека. Он любил поэзию и часто приглашал Александра в свой кабинет, где читал ему стихи Пушкина, Тютчева и других русских поэтов, рассказывал о старой, настоящей России. Ему обязан был Александр своей любовью к чтению и к русской литературе, да и шире — к литературе вообще. Генерал знал и историю религиозной мысли. Он открыл Александру красоту и богатство мира, превосходящего воспоминания о потерянной России. Самое же важное — Александр научился любить жизнь во всех ее проявлениях и в любых обстоятельствах. До конца своих дней он был благодарен старому генералу за то, что тот открыл ему широкие горизонты жизни и культуры.
Генерал Римский — Корсаков умер через четыре года после поступления Александра и Андрея в корпус. Александр часто вспоминал и рассказывал о нем и о его смерти. Старшим мальчикам поручили перенести тело генерала из его комнаты в церковь. Им нужно было пройти узким коридором, и тело генерала, очень тяжелое и уже начавшее пахнуть, неловко висело на руках мальчиков. Александр, исполненный любви и горя, впервые в жизни лицом к лицу столкнулся с ужасом и уродством смерти. Он был кадетом и потому прятал свое горе за показным мужеством, что было совсем не в его характере. Он часто рассказывал мне о том ударе, который нанесла его вере и мировоззрению эта первая встреча со смертью, и о том, какие огромные усилия пришлось приложить, чтобы за уродством смерти увидеть реальность и красоту Царства Божия.
В конце этого же года Александр, очень взрослый для своих четырнадцати лет, уговорил родителей разрешить ему уйти из корпуса и поступить в известный французский лицей Карно в Париже. Он понял, насколько неудовлетворительно было образование, предлагавшееся в кадетском корпусе. Александр сам записался на вступительный экзамен и нисколько не был удивлен, когда его поместили в класс на два уровня ниже того, на котором он находился в корпусе. «Слава Богу, что они вообще меня приняли!» — сказал он родителям.
(Несколько слов о французской школьной системе. Года обучения считались наоборот, то есть ребенок шел в двенадцатый класс, а заканчивал первый, после чего сдавал экзамен на первый бакалавриат [ [1] ]. Программа включала курсы французского языка, математики, научных дисциплин, иностранного языка, истории, географии и, на выбор, греческого или латыни. На следующий год сдавали второй, окончательный бакалавриат, либо по философии, либо по высшей математике. Для первого требовалось прослушать курсы не только по философии (психологии, истории философии, этике, метафизике), но и по биологии, физике, химии и общей географии. Этот последний
1
Бакалавриат во Франции — это и свидетельство об окончании средней школы, и вступительный экзамен в высшее учебное заведение. Сегодня существуют три вида бакалавриата: естественно — научный, общественно — научный и гуманитарный. — Прим. перев.
К Рождеству Александр уже был первым в классе по французской литературе и сочинению. Он с жадностью читал Вольтера, Расина, современных авторов и любимого своего поэта Верлена. Проучившись в лицее четыре года, он сдал первый бакалавриат. На следующий год он перешел в русскую гимназию и сдал второй бакалавриат, по философии.
Все годы учения в лицее и гимназии Александр жил дома и не пропустил ни одной церковной службы в соборе св. Александра Невского. Дорога от дома до собора, где он начал сначала прислуживать в качестве алтарника, потом чтеца, а затем и иподиакона, занимала один час пешком. В те годы он вел дневник, в котором писал о своем стремлении к святости, своем борении с искушениями, перечислял прочитанные книги (в своем юном возрасте он читал очень серьезные книги) и упоминал о первых встречах с девушками («Она посмотрела на меня!..»).
Андрей же, увлеченный Россией, продолжал учиться в кадетском корпусе, ничего лучшего для себя не желая, чем бороться и умереть, если надо, за родную страну. Главным для него было сохранять верность России. В 2005 году, в восьмидесятитрехлетнем возрасте, его верность была вознаграждена: президент Путин лично вручил ему русский паспорт. И в его долгой жизни это первое и единственное гражданство, которое он имел, тогда как у всей его семьи были французские паспорта. Андрей оставался эмигрантом без гражданства до тех пор, пока не появилась возможность официально принести присягу на верность своей единственной любви — России.
Итак, Александр учился в лицее Карно, и у него была только одна настоящая трудность — у него не было спортивных туфель! Каждую неделю он выдумывал новый предлог, чтобы не идти на урок гимнастики. То он говорил, что потерял туфли, то — что забыл их дома, и т. д. Но дело было в том, что в семье не было денег на покупку спортивных туфель. Приобретение одной пары обуви в год уже представляло из себя огромную нагрузку на семейный бюджет. Носки штопали по многу раз, воротнички выворачивали наизнанку, чтобы дать им вторую жизнь.
Все эмигранты так жили, зарабатывая лишь на полунищенское существование, но никому не приходило в голову жаловаться — ни Александру в его лицее, ни мне в моей школе (я жила в пансионе коллежа св. Марии). Помню, как на большой перемене приносили нам корзины со свежим хлебом и девочки ели его с принесенным из дома шоколадом, а я часто делала вид, что у меня тоже есть шоколад, и небрежно выбрасывала старые обертки от шоколадок. Я не хотела, чтобы меня жалели! Мне было одиннадцать лет, и я была гордой. Александр не был пансионером, он просто ходил на уроки, а потом возвращался к себе домой и в церковь. Он даже не помнил имена своих одноклассников, но прекрасно помнил о том, какие широкие горизонты открывались перед ним на уроках. Во французских школах последние четыре года перед бакалавриатом — самые главные, в это время учили думать, писать, формулировать. Расплывчатые понятия и идеи, поспешные обобщения просто не допускались. Нужно было точно знать, о чем пишешь, и писать хорошо. Французское образование было безличным и холодным, но очень эффективным.
Семейная жизнь
Несколько слов о жизни семьи Шмеманов в эти годы. Дмитрий Николаевич наконец — то осознал и признал, что большевики укрепились в России надолго. Он потерял все, что до этого считал своей жизнью, и теперь переживал глубокий кризис. «Мы должны выучить наших мальчиков на механиков, научить их ремеслу, сделать из них хороших рабочих, способных зарабатывать деньги, без лишних мечтаний и без ненужной культуры, которой на жизнь не заработаешь».
Анна Тихоновна работала не покладая рук, чтобы оплачивать счета и обеспечивать семье самое необходимое для жизни. Даже в то трудное время она умела достать специальные угощения для сыновей, которых навещала в корпусе раз в неделю. По воспоминаниям Александра, любимым угощением была салями. И потом в течение всей жизни, когда Александру случалось есть салями, он всегда вспоминал мать и говорил: «Нет, эта не так хороша, как салями, которую приносила нам мама».