Моя жизнь. Южный полюс
Шрифт:
Пока мы работали, туман то редел, то снова сгущался, и во время просветов мне удалось хорошо рассмотреть ближайшие горы. Они стояли как будто обособленно, и я насчитал четыре вершины. Одна из них, гора Хельмера Хансена, высилась в стороне от других, три остальных – гора Оскара Вистинга, гора Сверре Хасселя и гора Олафа Бьоланда – жались одна к другой. Небо за ними все время оставалось темным и тяжелым; очевидно, где-то там скрывались еще горы.
Внезапно темная пелена разорвалась, и возникли вершины огромного горного массива. Нам показалось, что высота этой громадины – горы Нильсена – по меньшей мере шесть тысяч метров с лишним. Мы буквально потеряли дар речи от этакого зрелища. Но видение длилось лишь несколько секунд и тотчас снова пропало в тумане. Мы успели взять не очень надежные азимуты отдельных вершин в ближайшей к нам группе; и на том спасибо. Да к тому же место это у подножья ледника было так заметно, что мы были спокойны – не потеряем склад.
Завершив двухметровую постройку, мы водрузили на нее один из своих черных провиантных ящиков, чтобы вернее обнаружить склад на обратном пути. Заодно успели определить широту и получили 86°21' южной широты. Это неплохо согласовывалось с данными счисления – 86°23' южной широты. Тем временем окрестности опять заволокло туманом, пошел мелкий снежок.
У нас был взят азимут на участок ледника, не столь изобилующий трещинами, и мы пошли туда. Вот наконец и ледник. Трещины по краю были небольшие, но едва мы приступили к подъему, как началась потеха. Даже жутко было идти вслепую в окружении трещин и провалов. Поглядывая на компас, отряд осторожно продвигался вперед. Мы с Хасселем шли впереди в связке. Правда, каюрам это мало что давало. Если мы проскочили на лыжах, это еще не гарантия, что собаки не провалятся. Нижняя часть ледника была не очень надежной, кое-где трещины скрывались под тонким слоем снега.
В ясную погоду еще куда ни шло, свет и тени позволяют разглядеть края этих волчьих ям, но в такой день, когда все сливается, чувствуешь себя менее уверенно. Все же мы продолжали идти вперед, соблюдая величайшую осторожность. Вистинг чуть не измерил собственной персоной глубину одной такой опасной трещины, когда перед ним обрушился мост. Присутствие духа и молниеносная реакция – кто-нибудь назовет это везением – спасли его. Так мы одолели по леднику метров шестьдесят, но затем попали в такой лабиринт зияющих провалов и трещин, что дальше нельзя было шагу шагнуть. Делать нечего, пришлось отыскать пятачок поровнее и ставить палатку.
Как только это было сделано, мы с Хансеном отправились на разведку. Для надежности шли в связке. Непросто было выбраться из ловушки, в которую мы угодили. Небо со стороны упомянутых гор – они теперь были к востоку от нас – прояснилось настолько, что там ледник просматривался достаточно хорошо. Подтвердилось то, что мы видели издали. Под горами поверхность ледника была смята так, что негде ногу поставить. Словно здесь произошло сражение, участники которого стреляли ледяными глыбами. Они громоздились беспорядочно, создавая картину дикого хаоса. «Слава Богу, что нас тут не было во время этой бомбардировки, – думал я, обозревая поле брани. – Наверно, это было чистое светопреставление».
Итак, сюда не пройдешь. Ну и что, ведь нам-то надо на юг. В южном направлении мы ничего не могли рассмотреть из-за плотного тумана. Попробуем двигаться ощупью. И мы осторожно двинулись на юг. Сначала надо было форсировать довольно узкий снежный мост. Дальше шел вздыбленный гребешок, окаймленный с двух сторон широкими открытыми трещинами. Гребешок выводил на ледяной вал высотой около восьми метров. Вал образовался оттого, что сжатие прекратилось раньше, чем он распался на торосы. Конечно, тут будет нелегко пробраться с санями и собаками, но ничего лучшего не видно.
С гребня ледяного вала открывался вид на участок, который прежде был от нас заслонен. Туман ограничивал видимость, но все же мы решили, что при известной осторожности можно будет пробиться. Да, спуск с вала потребует величайшей осмотрительности. Ибо внизу зияла огромная трещина, способная поглотить и каюров, и собак, и сани.
Мы с Хансеном шли наугад, ничего не видя. Нашей задачей было проложить след для завтрашнего перехода. Недобрыми словами отзывались мы о леднике во время этого странствия. Бесконечные петли, крюки… На каждый шаг вперед – десять в сторону. Неудивительно, что мы окрестили этот ледник «Чертовым». Во всяком случае наши товарищи бурными овациями одобрили это название.
У «Врат ада» мы с Хансеном остановились. Необычное образование… Посреди длинного ледяного вала высотой около шести метров разверзся открытый портал метра в два шириной. Вал, как и весь ледник, был очень старый и почти весь занесен снегом. Дальше к югу ледник, насколько мы могли судить, становился лучше, и мы пошли обратно, теша себя уверенностью, что как-нибудь сумеем пробиться. Понятно, и наши товарищи обрадовались добрым новостям.
Определение высоты в этот вечер дало 2540 метров над уровнем моря; у подножья ледника мы находились на высоте 2480 метров, на 700 с лишним метров ниже «Бойни». Мы отлично понимали, что придется снова набирать эту высоту, если не больше. Мысль эта нас не особенно воодушевляла. Я читаю в своем дневнике итоговую запись этого дня: «Какой сюрприз стоит теперь на очереди?» Странное путешествие: неизведанный край, новые горы, ледники и так далее – а мы ничего не видим. Вполне естественно, что мы были готовы ко всяким неожиданностям. Больше всего в этом странствии вслепую мне не нравилось то, что будет трудно – даже очень трудно – опознавать местность на обратном пути. Ладно, этот ледник, что пересек наш курс, и все наши пирамидки должны нас выручить. Вряд ли мы промахнемся по ним, когда пойдем назад. Ведь главное для нас – найти спуск на барьер там, где мы поднялись. Иначе нас ждут большие неприятности. Дальше читатель увидит, что я не зря боялся заблудиться. Нам помогли пирамидки, так что конечной победой мы обязаны своей собственной осторожности и предусмотрительности.
На следующее утро, 30 ноября, была куда более ясная погода и мы смогли довольно хорошо осмотреться. Оказалось, что две горные цепи на 86° южной широты соединяются в могучий хребет с вершинами от 3000 до 4500 метров, который уходит на юго-восток. Крайней вершиной, которую мы видели на юге, была гора Нильсена. Горы Хансена, Вистинга, Бьоланда и Хасселя составляли, как мы это определили еще накануне, отдельный массив, лежащий в стороне от большого хребта.
Каюрам пришлось жарко в это утро. На таком участке, какой нам предстоял, от них требовалось большое терпение и умение. Малейшая ошибка, и сани вместе с собаками мигом отправятся на тот свет. Тем не менее мы удивительно быстро прошли путь, разведанный накануне. И вот уже перед нами «Врата ада». Бьоланд сделал здесь превосходный снимок, на нем хорошо видно, какие трудности были на этом участке. На переднем плане, под высоким снежным гребнем, обрамляющим широкую, кое-где занесенную снегом трещину, видны отпечатки лыж. Это фотограф, проходя через снежный мост, несколько раз топнул, проверяя его прочность. Рядом со следами виден провал, сверху голубой, а в глубине – совсем черный. Фотограф благополучно прошел в оба конца по мосту, но рисковать санями и собаками мы не собирались. На фотографии как раз видно, что сани развернуты в другую сторону. Мы с Хасселем – две черные фигурки вдали – ищем другой путь.
В этот день пройденный этап был невелик, всего 15 километров по прямой. Правда с учетом всех вынужденных петель и крюков выходило не так уж мало. Мы поставили палатку на хорошей, надежной площадке, вполне довольные итогом дня.
Высота над уровнем моря была 2635 метров. Солнце стояло на западе, освещая могучий горный массив. Сказочный ландшафт – белое и синее, красное и черное… Нет слов, чтобы передать эти краски. Несмотря на хорошую видимость, мы не торопились успокаиваться. Юго-восточная часть горы Нильсена терялась в плотной, темной мгле, позволяя предположить, что там может быть продолжение.
Гора Нильсена… Я не видел более красивого массива. Вершины самой различной формы вздымались вверх, отчасти скрытые летящими клочьями тумана. Некоторые из них были острыми, но преобладали округлые и продолговатые. Тут и там по крутым склонам низвергались переливающиеся на солнце ледники, создавая внизу дикий, хаотический ландшафт.
Но всех удивительнее была гора Хельмера Хансена. Ее круглая, будто опрокинутая чаша, вершина была накрыта причудливым ледником, настолько разрушенным, что глыбы торчали во все стороны, словно иглы ежа. И все это сверкало на солнце – изумительная картина. Во всем свете нет другой такой горы. Бесценный ориентир! Уж ее мы ни с чем не спутаем на обратном пути, как бы изменившееся освещение ни преобразило вид местности.