Моя жизнь
Шрифт:
кого-нибудь нужную сумму. Я предложил продать украшения жены - это могло
дать от двух до трех тысяч рупий. Брат также обещал достать какую-то сумму.
Мать все еще возражала. Она занялась расспросами об Англии. Кто-то сказал
ей, что молодые люди неизменно погибают в Англии; другие говорили, что там
привыкают есть мясо; третьи - что там невозможно жить без спиртных напитков.
– Как же быть со всем этим?
– спросила она меня.
Я сказал:
– Ты веришь
ко всему этому. Неужели Джошиджи отпустил бы меня, если бы мне грозила
какая-нибудь опасность?
– Сейчас я верю тебе, - сказала она. Но как верить тебе, когда ты будешь
так далеко? Не знаю, что и делать. Спрошу Бечарджи Свами.
Бечарджи Свами прежде принадлежал к касте мод-бания, но потом стал
монахом-джайном. Он был, как и Джошиджи, советником нашей семьи. Он пришел
мне на помощь, сказав матери:
– Я возьму с мальчика три торжественных обета, и его можно будет
отпустить.
Он приготовил все для обряда, и я поклялся не дотрагиваться до вина, женщин и мяса. После этого мать дала разрешение.
Школа устроила мне проводы. Молодой человек из Раджкота, отправляющийся в
Англию, представлял собой необычное явление. Дома я написал несколько слов
благодарности, но на торжественных проводах еле пролепетал их. Помню, что у
меня закружилась голова и я весь дрожал, стоя перед провожавшими и читая
слова благодарности.
Напутствуемый благословениями близких, я выехал в Бомбей. Это была моя
первая поездка туда. Со мной ехал брат. Но не говори "гоп", пока не
перепрыгнешь. В Бомбее нам предстояло столкнуться с некоторыми трудностями.
XII. ВНЕ КАСТЫ
Получив разрешение и благословение матери, я уехал с радостным чувством, оставив дома жену с грудным ребенком. Но по прибытии в Бомбей тамошние наши
друзья стали говорить брату, что в июне и июле в Индийском океане бывают
бури и что, поскольку я отправляюсь в морское путешествие впервые, не
следует пускаться в плавание раньше ноября. Кто-то рассказал, как во время
последнего шторма затонул пароход. Брат был встревожен всем услышанным и
отказался сразу отпустить меня. Он оставил меня у своего приятеля в Бомбее, а сам вернулся в Раджкот, предварительно заручившись обещанием друзей
оказать мне в случае необходимости поддержку; деньги же, ассигнованные на
мое путешествие, отдал на хранение зятю.
В Бомбее дни тянулись для меня мучительно медленно. Я все время мечтал о
поездке в Англию.
Между тем представители моей касты всполошились. Ни один мод-бания не
бывал в Англии, а если я осмелился на это, меня следовало призвать к ответу.
Созвали
меня взялась такая смелость. Без страха и сомнений появился я на собрании.
Шет - глава общины, находившийся со мной в отдаленном родстве и бывший в
очень хороших отношениях с моим отцом, заявил мне:
– Каста осуждает ваше намерение ехать в Англию. Наша религия запрещает
путешествия за границу. Кроме того, мы слышали, что там невозможно жить, не
нарушая заветов нашей веры. Там надо будет есть и пить вместе с европейцами!
Я ответил:
– Не думаю, чтобы поездка в Англию противоречила законам нашей религии. Я
хочу поехать, чтобы продолжить образование. И я торжественно обещал матери
воздерживаться от трех вещей, которых вы больше всего боитесь. Уверен, что
этот обет защитит меня.
– Но мы утверждаем, - сказал шет, - что там невозможно не изменить своей
религии. Вы знаете, в каких отношениях я был с вашим отцом, и потому должны
послушаться моих советов.
– Я знаю об этих отношениях, к тому же вы старше меня. Но ничего не могу
поделать. Я не могу отказаться от своего решения ехать. Друг и советчик
отца, ученый брахман, не видит ничего дурного в моей поездке в Англию. Брат
и мать также дали мне разрешение.
– Вы осмеливаетесь не повиноваться велениям касты?
– Я ничего не могу поделать. Мне кажется, что касте не следует вмешиваться
в это дело.
Шет был разгневан и отругал меня. Я сидел неподвижно. Тогда шет произнес
свой приговор:
– С сегодняшнего дня юноша этот считается вне касты. Кто окажет ему помощь
или пойдет провожать на пристань, будет оштрафован на одну рупию четыре ана.
Приговор не произвел на меня никакого впечатления, и я спокойно простился
с шетом. Меня интересовало лишь одно - как воспримет это брат. К счастью, он
остался тверд и написал мне, что, несмотря на распоряжение шета, разрешает
мне ехать.
Событие это усилило мое желание уехать поскорее. А вдруг им удастся
оказать давление на брата? Вдруг случится что-нибудь непредвиденное? Однажды
в самый разгар волнений я узнал, что вакил из Джунагарха, получив
адвокатскую практику, едет в Англию с пароходом, уходящим 4 сентября. Я
зашел к друзьям, которым брат поручил меня. Они согласились, что нельзя
упускать такой случай. Времени оставалось мало, и я телеграфировал брату. Он
тотчас прислал мне разрешение ехать. Я отправился к зятю за деньгами, но
тот, сославшись на решение шета, заявил, что не может пойти против касты.