МОЯ. Не отдам!
Шрифт:
Нет сил слушать его! Просто нет сил…
Человек из народа нашелся! Как протоптал дорожку, мразюка…
Все под себя подмял, и мой папаша ему в этом помогал, подчищал за ним хвосты, исправлял, придавал законный вид, искал лазейки.
Откладываю телефон подальше и долго думаю перед тем, как позвонить Вадиму.
Интересно, что он скажет?
Холодок по венам струится, когда слушаю гудки. Их всего два.
— Алло.
— Это я. Ника. Говорить можешь?
— Моника! — голос Вадима звучит странно.
Странно
— Моника, наконец-то. Почему ты не перезвонила? — говорит с укором. — Я ждал. Когда ты не позвонила, я начал переживать. День, второй, третий… Я с ума едва не сошел. Позвонить тебе не мог! Как же я рад тебя слышать. Как же сильно я рад…
Слышатся посторонние звуки, шорохи какие-то. Голос мужчины раздается будто немного издалека, потом снова приближается.
— Здесь намного удобнее разговаривать, чем в кабинете. Слушаю тебя, Моника… Как ты? Я так скучаю по тебе… Хочу встретиться.
Мы долго болтали.
Чувства смешанные после разговора, но я все-таки согласилась на встречу…
Глава 30
Глава 30
Ника
Вадиму предстоит добраться. Он купил билет на самолет, до столицы края доберется, а потом на поезде.
Сутки до встречи.
Меня трясет дико. Даже тошнит вечером накануне встречи. С трудом отползаю обратно на кровать, без сил. Взбудоражена дико, сердце щемит в груди. Растираю кожу там, где под ней в перепуганном стуке заходится сердце.
Столько времени прошло.
Вадим изменился за минувший год? А я…
Я изменилась? Повзрослела. Стала краше? Или все та же нескладная девица с брекетами. Их снимать уже через три месяца нужно.
Вдруг я Вадиму перестала нравиться? Вдруг у него девушки имеются? Были другие?
В голове звучит издевательский голос Дана, высмеивающего платоническую любовь и отношения на расстоянии.
А я сама…
Липкий страх обволакивает нутро.
Я с другим была. Он забрал мою девственность и, что еще хуже, мне это нравилось. Нравилось все, что он со мной делал…
В клинику на восстановление девственности я так и не сходила. Паспорт страшусь показывать, плюс надо проходить обследования дополнительные, у меня нет времени.
Я… не знаю, как Вадиму скажу.
Как признаться? Соврать? Схитрить…
Извиниться?
Папа говорил, что извиняются только слабаки и неправые.
Слабакам простительно, а чтобы признать собственную неправоту, нужно иметь смелость.
У меня целое комбо — я неправа и чувствую себя слабачкой, я слишком неуверена в себе, с учетом новых обстоятельств. Значит, мне извиняться нужно… Слова тают.
С трудом засыпаю.
***
Снится наш дом, большое раскидистое грушевое дерево.
Листья пожелтевшие, под ногами в грязи валяются плоды, до которых
Отец сидит в кресле.
Он в том возрасте, когда уже почти одной ногой в старости, но все еще никак не отойдет от дел. Как-то обмолвился, что он бы отошел, но ноги подводят.
Отец как-то умудрился сломать их. Сразу обе ноги… Перед этим он забалтывался о переезде, но после сложных переломов перестал даже заикаться о переезде. Начал больше хворать, ноги болят постоянно. Мы так и остались на прежнем месте.
Чуть позднее он заподозрил у меня сердечную болезнь и потащил на обследования. Подозрения подтвердились…
Отец делает вид, что дремлет.
Но я знаю, что он не спит, он так думает, как бы выпутать своих клиентов из очередной жопы. Вроде предупреждает о последствиях, советует, как надо. Но потом они делают по-своему. Я как-то спросила:
— Па, они, что, тупые?
— Они самонадеянные, доча. Делают все через жопу, и твой папа их потом из этой жопы вытаскивает и делает чистенькими, — закрывает глаза, снова открывает. — Не будь самонадеянной. Принеси еще один плед. Ноги мерзнут что-то…
В следующий миг я уже с пледом в руках, укрываю папе ноги и вдруг замечаю, что под нижним слоем пледа вместо ног белеют могильные кости, как у скелета.
Прикрываю пледом.
Боюсь поднять глаза и увидеть вместо глаз отца — пустые глазницы черепа.
— С тех самых пор мерзнут ноги, с тех самых пор и мерзнут, доча...
***
Просыпаюсь в холодном поту.
У меня самой ноги мерзнут жутко, и навязчивый сон никак отпускать не желает.
Включаю всюду свет, ставлю на тв музыкальный канал погромче.
Принимаю душ, тщательно умываюсь, переодеваюсь, собираю самые необходимые вещи.
Вадим присылает сообщение: «Еду. Черт, малыш, как далеко ты забралась! Зажопинск…»
До назначенного часа встречи остается час.
Он тает чересчур быстро, я смотрю на минутную стрелку часов, не понимая, куда она так несется! Зачем?!
Пора…
Мне страшно. Тело одолевает слабость и позорная мыслишка, не видеться с Вадимом вообще. Он хороший, ему порченая девица не нужна.
Но потом усилием воли стряхиваю оцепенение: Вадим такой путь проделал. Надо увидеться.
В новостях что угодно написать можно, а как обстановка?
Как сам Вадим?
***
Я на условленном месте. Непримечательная сетевая пиццерия с оранжевой птицей на эмблеме. Вечером здесь всегда людно: полно школоты, студентов и семей с небольшим достатком. Заказываю себе пиццу.
Видел бы папа, какую гадость я планирую съесть, схватился бы за сердце…
Оно, кстати, скулит, как побитая собака.