МОЯ. Не отдам!
Шрифт:
Год с небольшим.
Это же совсем немного. Для меня он пролетел быстро, даже слишком. А он…
Предатель.
Привел меня прямиком в лапы Калмыка.
Теперь становится понятно, для кого Вадим строит дом: для своей будущей семьи.
Отматываю наш разговор до исходной точки, переворачиваю все слова, сказанные Вадимом, соотнося их с новыми фактами, которые я недавно узнала.
Наверное, теперь Вадим на Калмыченко работает. Иначе и быть не может…
Что меня ждет? Лучше бы я сидела в доме Дана и помалкивала,
***
К визиту Калмыченко меня готовят, будто на бал. Пригласили визажиста и мастера по волосам. Красивое золотистое платье подошло бы для выхода на подиум.
Мрачно наблюдаю за всеми приготовлениями. Синяк на лице маскируют тщательно, даже заново рисуют поверх конопушки, чтобы не портить общий вид. Девочки не говорят ничего лишнего, делают свою работу, но изредка отпускают замечания, восторженные.
— С такой фигурой и длинными ногами я бы пошла работать моделью, — вздыхает одна, довольно осматривает результат своей работы. — Красиво. Очень красиво и не перечеркивает ничего из того, чем наградила природа.
Наградила или наказала?
Какая разница корове, как она выглядит, если скоро ее превратят в стейк. Никаких иллюзий на счет Калмыка я не испытываю.
Есть у него свой корыстный интерес. Может быть, даже эго задето?
***
Дорога, которой меня везут, знакомая. Родные улочки почти не изменились, но асфальт положен новый, освещение хорошее. Поневоле втягиваюсь, крутя головой из стороны в сторону.
Охранник слева недоволен. У него на носу следы моих зубов, синяк наливается, и скула разбита Калмыком. Когда я поворачиваюсь в его сторону, он напрягается.
— У него тяжелая рука, — делюсь шепотом.
Охранник громко и сердито дышит, выдавая недовольство постукиванием крупных пальцев по колену.
— Тяжелее, чем у тебя, — продолжаю вдохновленно.
— Скоро на себе испытаешь, шкура, — цедит сквозь зубы. — Тебя долго искали.
— Ревин, не трепись, — одергивает его второй.
Я сижу между двумя лбами, пока машина катится по улицам родного города и тормозит у ворот отчего дома.
Глаза невольно пощипывает, я с трудом сижу на месте, подмывает вскочить и вылететь из машины, разглядеть все, пробежать по саду, который утопает под шапками снега.
— Приехали.
Охранники покидают машину первыми, мне нужно вылезти следом. Нарочно выглядываю с той стороны, где сидел Ревин.
— Подашь мне руку? Или я должна выпрыгивать из этого кабана?
Состряпав недовольную мину, протягивает крепкую ладонь, я опираюсь на его руку и не могу отказать себе в удовольствии щелкнуть зубами возле его лица. Он немного отшатывается.
— Сука, — шипит.
— У меня там полушубок остался. В машине. Подашь, Ревин?
— Шевелись, Ревин, — поторапливает его второй. — Живее давай!
Набросив песцовый полушубок, нарочно медленно направляюсь к дому. Территория освещена, снег расчищен и красиво блестит по обе стороны
Даже дверной молоток в виде головы шута на месте. Стучу несколько раз. Мне открывают и приглашают войти, провожают в столовую. Стол накрыт для двоих.
— Руслан Тимурович сейчас спустится.
Я выбираю место во главе стола, накладываю салат, наливаю себе лимонада в высокий стакан.
За спиной — шаги.
Неторопливые, уверенные.
Лестница поскрипывает знакомо. Стараюсь не оборачиваться, добавляя к салату жареное мясо.
— Здравствуй, Моника. Заставила же ты меня попотеть, — на плечо опускается тяжелая рука с перстнем. — С возвращением домой, голубка моя, — стискивает плечо и хлопает по нижней линии челюсти. — Пересядь-ка.
— Это место Пименова Льва Николаевича. Папы нет. Значит, место — мое! — упрямлюсь.
— Место твоего отца в могиле, дорогуша. Хочешь отправиться за ним следом?
— Хочу поесть. Невежливо заставлять даму ждать и быть голодной. Меня не кормили.
Калмыченко хмыкает и обходит за стол. За год он раздобрел и стал еще более кряжистым. Кожа загорелая, рожа пышет здоровьем.
— Невежливо, согласен. Поужинаем.
Он начинает есть, время от времени смотря на меня, разглядывая. И чем дольше он на меня смотрит, тем меньше мне нравится его взгляд.
— А ты симпатичнее стала. На девку похожа, а не на жердь, — поглаживает подбородок задумчиво. — Будешь умницей в постели, оставлю тебе дом. Хочешь?
— Дом и так — мой. По праву должен быть моим!
— Верно, — посмеивается. — Папаша дом тебе завещал. Но получишь ты его или нет, будет зависеть только от тебя.
Ублажать борова в постели? Вот еще.
Калмыченко достает из кармана ключ и опускает его на стол.
— Ключ от ячейки в банке. Открыта на твое имя. Мне нужно то, что лежит в ней. Завтра ты ее откроешь, — произносит с угрозой. — А потом посмотрим, насколько ты готова сотрудничать и быть ласковой…
Глава 33
Глава 33
Ника
— Что в ячейке?
— Можно подумать ты, голубка моя, не в курсе.
— Не в курсе.
— Значит, узнаешь завтра. Ешь, ешь, тощая. Люблю, когда у бабы чуть пониже спины помягче. У тебя все-таки там маловато будет.
— Вадим работает на вас? — спрашиваю с досадой.
— Толковый малый, после первого же внушения понял, на чьей стороне нужно быть. Честно говоря, я уже почти не надеялся, что ты объявишься.